Я посмотрела на небо: луна светилась на нем нежным жемчужным светом.
Я не знала ничего о Бораборе. Оливер объяснил, что это один из островов в нескольких сотнях километров от Таити.
— Где вы живете?
— В Вайтапе. Это местечко на берегу лагуны.
— Борабора… Вайтапе… — прошептала я, потрясенная нежной музыкой этих слов.
— А почему вы хотите уехать в Полинезию? — спросил Оливер.
Я не могла бы объяснить ему это не жалуясь. Стоны неудовлетворенных, непонятых ужасно смешны. Я боялась иронии этого человека, его взгляд был жестким, а улыбка слегка снисходительной. Так улыбаются мужчины, которые готовы слушать безудержную болтовню женщин. Вот почему я кратко ответила ему:
— Хотела бы жить в таком уголке света, который был бы красивым, простым, подлинным.
— Значит, это Борабора, — сказал он. — Я скоро туда возвращаюсь.
Мы остановились, подняв лица к ночному небу, чтобы не видеть отвратительную улицу.
— А вас ничто здесь не держит? — Он достал сигареты.
— Ничто!
— Странная женщина… Странная красота, странное одиночество… Странное появление на моем жизненном пути.
Он произнес эти слова по-английски, тихим голосом, как будто думал вслух.
— Понимаете, я приехал издалека. В Париже пробуду один день. Завтра уезжаю в Лондон. И надо было встретить вас! Кажется, вы заметили, что я шел за вами несколько часов. Наверно, потому что не хотел бы вас потерять.
«Так вот для чего я оставила Геттона», — подумала я и сказала:
— Звучит заманчиво! Похоже, мы родились из одной и той же пены…
Это получилось одновременно нежно и весело.
— О, вы прекрасно знаете английский! — воскликнул он, и впервые его лицо осветилось искренней улыбкой, так молодившей его. — Но это же чудесно! — Он остановился, чтобы пристально посмотреть мне прямо в глаза. — Да, дует благоприятный ветер, — произнес он, и голос его снова стал серьезным.
— Полагаю, что он дует в мои паруса! — улыбнулась я.
Несомненно, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я вот-вот проснусь, и окажется, что этого человека никогда не было. Мы назвали друг другу свои имена: его звали Оливер Дивер, а меня — Анна де Даула…
Я очнулась возле стойки отеля, где меня поджидала Реальность с жалким шиньоном, чудом державшимся на птичьей головке при помощи непомерно большой булавки.
— Вы сегодня утром забыли заполнить анкету, — сказала Реальность, протягивая мне листок чистой бумаги и ключ. — Вы на сколько дней?
— Пока еще не знаю, — ответила я.
Итак, я уже не уезжаю в Бретань… Оливер… Он мне сказал, расставаясь: «Я зайду за вами завтра вечером в девять часов».
Легенда не объясняет, каким образом птица Феникс возрождается из пепла. И я не смогла бы объяснить, как от уверенности, что никогда не полюблю, пришла к мысли, что люблю впервые в жизни. Тот, которого я назвала «человеком из Бораборы», полностью заполнил мое воображение.
Мне хотелось вновь и вновь пережить время, проведенное вместе с Оливером. Он оказался таким немногословным.
Пока я знала только, как его зовут.
Я с беспокойством думала, что если он не придет на свидание, то не смогу его найти. И если бы Оливер не пришел, тогда все, что я чувствовала, все, что я, как мне казалось, понимала, оказалось бы просто бредом. Кто знает, может, он и привык к такому отношению? Может, это его излюбленный способ времяпрепровождения? Тогда почему же он не попытался закончить вечер банальнее?
«Если он не придет, — говорила я сама себе, — уеду в Лок-Мариа завтра же утром».
Мысль о завтрашнем дне без человека из Бораборы показалась мне бесцветной и унылой.
Это же надо! Именно в тот момент, когда я сбежала из мира интеллектуалов, испытывая жажду простоты и естественности, я встретила Оливера, вернувшегося с островов Океании!
Мне нравилось, как он говорил о Бораборе: спокойно, без лирики и эмоций. Погрузившись в себя, Оливер был полон воспоминаний. Он не мог их описать, потому что эти воспоминания были его повседневной жизнью.
Мой разрыв с Геттоном теперь казался мне фильмом, в котором я была действующим лицом. Образы без плоти, без реальной жизни. Теперь же я снова жила и, как любое живое существо, пыталась осмыслить нахлынувшие на меня события.
