Наверное, это было неуютное и неприятное время для Джоша и ее родителей. Шелли сохранила мало воспоминаний об отце, но фигура матери, несгибаемой, холодной и властной Кэтрин Грейнджер, гордой своим положением в обществе и принадлежностью к такому семейству, была незабываемой. Ни Кэтрин, ни ее муж никак не могли быть довольны, если бы обнаружилось, что первый их внук был сыном мексиканской прислуги. Шелли, нисколько не соглашаясь с ней, могла понять причины поступков своей матери. Кэтрин Вэйл родилась в крайней нищете, и брак со Стэнли Грейнджером был сказкой наяву. Она чувствовала себя Золушкой и, отбросив прошлое, больше гордилась именем Грейнджеров, чем любой представитель этого семейства. Она свирепо защищала репутацию семьи. Поднявшись из грязи, ее мать была снобом и пришла бы в ярость не только в отношении Марии, но и Джоша, просочись новость об этой беременности наружу. Что касается Кэтрин, о ее согласии на брак не могло быть и речи, но, возможно, ее муж, да и Джош, согласились с изгнанием Марии. В конце концов, они тоже были Грейнджеры, видные члены общества, и Джошу не более чем родителям хотелось стать объектом сплетен и пересудов. Но Мария вернулась… и осталась. С ума сойти как интересно!
Как ни странно, но это было единственной ее реакцией на ситуацию. Любопытно. Глядя на Ника новыми глазами, она подумала, что может увидеть сходство с братом… или с собой, коли на то пошло. Глаза Ника были вовсе не такими темными, как ей показалось поначалу. Они были темно-зелеными, такими же, как у нее. И форма их, слегка миндалевидная, была похожей, типично грейнджеровской, хотя встречалась не у всех членов семейства. Рост Ник мог унаследовать от Джоша… и эту его ленивую грацию. Теперь, когда она знала все, манера двигаться у Ника очень напоминала гибкую плавность Джоша. Шелли могла испытывать сомнения, но ей не приходило в голову просто отбросить претензии Ника. Она поняла, что вполне допускает мысль об этом. Что Ник – сын ее брата. Конечно, могли быть и другие объяснения, она не отбрасывала их заранее, но заявление Ника звучало правдиво.
Поразив их всех, себя включительно, Шелли внезапно протянула руку и сказала:
– Рада встретиться с тобой, племянник! – Она криво улыбнулась. – А теперь, может, кто-нибудь любезно объяснит мне, что за дьявольщина здесь происходит?
Ник покачал головой, медленная улыбка сменила на его лице выражение привычной горечи.
– Знаете, вы мне всегда нравились… даже когда были дерзким подростком, но, кажется, теперь, вы мне еще больше по вкусу… тетушка.
– Ты ему веришь? – недоверчиво спросила Мария. Шелли пожала плечами.
– Я готова принять его слова за чистую монету. Конечно, я слегка ошарашена, даже потрясена. – Она чуть улыбнулась. – И очень заинтригована, но не стану отрицать это. А когда соберусь с мыслями, уверена, что у меня найдется много вопросов.
Ракель испустила долго сдерживаемый вздох.
– Ты очень по-доброму к этому отнеслась. Мы с мамой умоляли Ника держать рот на замке. – Она бросила на брата тревожный взгляд. – Тактичным его не назовешь.
– Ну и пусть я буду бестактным. Это лучше, чем ходить вокруг да около волнующего вопроса. Хотя Джош прилагал все силы, чтобы считать это родство несуществующим, в долине все подозревают правду. Лучше, чтобы Шелли узнала об этом от меня, чем от какой-нибудь рьяной сплетницы.
– С этим я согласна, – пробормотала Шелли, вспоминая некоторых язвительных жительниц долины. Окинув взглядом собеседников, она поинтересовалась: – А что, это секрет? Или я единственная, кто об этом не знает?
– Не знает о чем? – спросил Майк Сойер, заходя в комнату с маленьким портфелем в руках.
– Я больше не единственная представительница нашей ветви семейства, – ответила Шелли, которой эта мысль только что пришла в голову. Ей такая идея очень понравилась. Сын Джоша. У нее есть племянник. От этой мысли ей стало тепло, и она с радостью приняла заявленное родство. Наверное, ей следовало быть неприятно потрясенной или хотя бы расстроенной. Но ей всегда нравился Ник, еще с тех пор когда они вместе играли в детстве, и к Марии она испытывала самые нежные чувства. По правде говоря, она считала ее частью их семьи, так почему бы ей огорчаться, узнав правду?
