Он тряхнул головой — последняя тщетная попытка остановить ее растаяла в волне их взаимного желания.
— Ты не можешь знать этого.
— Я знаю. Ты был терпелив с Диабло…
— Господи, Кейтлин! Диабло — лошадь. Это не может служить рекомендацией!..
Он подавил невольный смешок. Никогда еще ни одной женщине не приходило в голову заняться с ним любовью из-за его умения обращаться с лошадьми! Обычно их привлекали его титул, связи, состояние. Только Кейтлин не было дела до того, что волновало других. Ей одной удалось затронуть его сердце. Каким образом, когда она успела стать для него целым миром?
— В тот день, — проговорила она, нежно касаясь кончиками пальцев его щеки, — когда ты уговорил меня погладить Диабло и предположил, что кто-то, наверно, бил его по голове, меня поразило, насколько ласков ты был с ним, как будто с разумным существом. Точно так же ты успокаивал однажды и меня, испуганную и сжавшуюся, словно улитка в раковине. Я доверяю тебе. Ты никогда не причинишь слабому боль.
Какого черта он спорил с ней? Он хотел ее с такой страстью, которая была совершенно новой для него.
— Если ты решилась на это, — словно со стороны услышал он свой голос, — то предлагаю тебе пойти в спальню.
На мгновение что-то мелькнуло в ее глазах.
Он почти ожидал, что она вот-вот откажется — спохватится, что сделала ошибку. Но Кейтлин последовала за ним, ухватившись за его руку и переплетая свои пальцы с его.
В спальне Рафаэло сел на постель. Она остановилась перед ним, ее халат распахнулся.
— Если хочешь, можешь связать мне руки, — серьезным голосом произнес он.
Она с удивлением взглянула на него, но в его лице не было ни тени насмешки.
— Если ты будешь чувствовать себя так спокойнее, сделай это, — повторил он и протянул к ней свои сложенные вместе руки.
— Не надо, что ты… Ты… ты просто необыкновенный, Рафаэло.
Немного неловко она опустилась на постель рядом с ним. Повисла нежная пауза. Он обнял ее за плечи и прислонился щекой к шелковистым светлым волосам.
— Совсем ни к чему связывать тебе руки, — повторила она и посмотрела в его бездонные глаза. Через мгновение на ее лице блеснула лукавая улыбка, словно радуга на небе после дождя. — Когда-нибудь мы, может, и поиграем в эти игры. Но сегодня пусть они ласкают меня…
Она взяла его за руку и прислонилась к ней горячими губами, а потом щекой.
У Рафаэло перехватило дыхание от нежности, затопившей его сердце.
— О, конечно же… я буду наслаждаться каждым дюймом твоего прекрасного тела.
Ее сердце гулко застучало в груди. Последние остатки страха исчезли.
Стянув рубашку, Рафаэло лег на спину.
— Иди сюда, — позвал он хриплым шепотом, усаживая ее сверху.
Тепло его тела проникло сквозь ткань халата. Коснувшись волосами смуглого красивого лица своего мужчины, она наклонила голову и поцеловала его в ждущие жадные губы.
Их вкус был уже ей знаком. Этот поцелуй словно пробудил в ней доселе дремавшую страсть, которая, вырвавшись из своего многолетнего плена, словно джинн из кувшина, обволокла легкое стройное тело Кейтлин сладострастной пеленой.
Его руки скользнули под ткань халата — их тепло перешло в жгучий жар. Он не спеша освободил ее от одежды и, проведя рукой по изгибу ее гибкой талии, ощутил впадиной ладони гладкую, как слоновая кость, стройную девичью спину.
Она откинулась назад и, закрыв глаза, тихо застонала, когда пальцы мужчины коснулись ее сосков, то легко поглаживая, то осторожно играя ими, словно драгоценными бусинами. Его прикосновения вызывали в ней одновременно такой взрыв восторга вперемешку с изумлением от ощущения этой трепещущей прелести новизны, что Кейтлин потеряла голову и лишь ликовала от каждого очередного нового маленького открытия, которое дарили его руки. И когда эти потрясающие чудесные пальцы перестали творить свое волшебство, ее по-ботичеллевски розовые трепетные веки, налитые негой, тяжело приоткрылись, и из-под темных ресниц прозрачная голубизна ее глаз встретилась с его черным пламенем. Он потянул ее вниз. Его губы сомкнулись вокруг ее соска. Она вздрогнула, сосредоточившись на этом новом неожиданном наслаждении, ощущая сладостную муку и с изумлением чувствуя, как в девственной глубине ее тела вскипает настой счастья.
