Она также впадала в уныние из-за того, что Вульф не говорил ей ничего такого, что могло бы изменить ее решение развестись с ним. Она хотела любви, но довольствовалась лишь страстью. Любая наложница могла дать Вульфу то, что он получал от нее. Рейна знала: Ума ждет не дождется от Вульфа предложения разделить с ним ложе. И хотя Рейна старалась по-доброму относиться к невольнице, та не считала ее тем человеком, чьим расположением не следует пренебрегать.
Рейна как-то попыталась поговорить с Умой, но та заявила:
– Хоть Вульф на тебе и женился, он никогда не простит тебе того, что ты датчанка.
– Мои отношения с Вульфом совершенно тебя не касаются, Ума, – заметила Рейна.
– Когда-то ты была одной из нас, – напомнила рабыня, – пока не применила к хозяину свои уловки. Посмотрим, что будет, когда ты надоешь ему.
Но Рейна не собиралась оставаться на хуторе так долго. Она боялась, что Ума права относительно чувств Вульфа, и не хотела ждать, когда тот и правда устанет от нее. И хотя для своих родных они были женаты, Рейна больше не видела причин оставаться с Вульфом. Ей стало очевидно, что она бесплодна и никогда не сможет подарить мужу ребенка вместо того, которого он потерял, когда погибла Астрид. Она скорее выйдет замуж за Рагнара, чем будет жить, презираемая любимым мужчиной.
Чем теплее становилось и чем больше весна вступала в свои права, тем сильнее охватывало всех радостное волнение в ожидании альтинга. Приближалось время, когда люди смогут пожаловаться на своих обидчиков, рассчитывая на справедливый суд Рупора закона. Нарушивших закон карали, имущественные споры разрешались, а мужчины и женщины объявляли о своем намерении вступить в брак и просили Рупор закона освятить их союз.
Женщины шили новые одежды из шелка, сатина и парчи, привезенных Хагаром из Византии. Альтинг был еще и великим празднеством, во время которого друзья собирались вместе и рассказывали о своих делах, о том, кто родился и кто умер.
Пока братья не приехали, Рейна коротала время в ожидании приятного момента, когда Вульф признается ей в любви. Как он мог заниматься с ней любовью с таким неистовством, такой первобытной страстью и при этом не испытывать к ней никаких нежных чувств?
Неужели любовь к умершей жене по-прежнему горит в его сердце? Неужели поэтому он не может полюбить ее? Если так, значит, он никогда ее не полюбит, и она просто теряет время, находясь рядом с ним. Любить мужчину, который не может ответить на твое чувство, совершенно безнадежно.
Через несколько недель после возвращения на хутор Вульфа Рейна проснулась среди ночи от звука голоса, тихо зовущего ее по имени. Поскольку спала она чутко, то сразу же отозвалась, стараясь говорить негромко, чтобы не разбудить Вульфа.
– Кто это? – спросила Рейна.
– Хагар.
Рейна потянулась за рубахой. Хагар не стал бы звать ее, если бы дело было не срочное.
– Кто-то заболел?
– Да, мой сын. Он задыхается. Прошу, поспеши.
Уже полностью одетая, Рейна вышла из алькова.
– А вчера Ролло был здоров, – задумчиво заметила она. – Но с маленькими детьми всякое бывает, ничего нельзя знать наверняка. Я возьму сундучок и сейчас же приду.
– Давай понесу, – предложил Хагар, когда она сняла свой сундучок с полки. – Наверное, тебе лучше сообщить Вульфу, куда ты идешь.
– Я ему скажу, – предложила Ума, приподнявшись на своей скамье.
– Спасибо, – отозвалась Рейна и вышла во двор, даже не задумавшись над неожиданным предложением Умы: ребенок был болен и нуждался в ее помощи.
Дом Хагара весь светился огнями. Рейна, войдя внутрь, услышала хриплое дыхание ребенка, а затем – странные звуки, будто он отчаянно хватал ртом воздух. Она поспешила к Ольге, которая старалась успокоить сына.
– Благодарение Фрейе, ты пришла! – воскликнула Ольга, протягивая ребенка Рейне.
– Давно он в таком состоянии? – спросила Рейна.
Она положила малыша на стол и развернула пеленки, чтобы осмотреть его. Ролло был крепким малышом и, по словам Ольги, за свою короткую жизнь болел нечасто.
Рейна нахмурилась, заметив, что его грудная клетка сильно вздымается каждый раз, когда он делает вдох.
– Ты ему поможешь? – взволнованно спросил ее Хагар.
