– Кто эта женщина? – спросила Ольга.
– Новая невольница твоего мужа, – ответил Вульф, прежде чем Хагар успел вставить слово.
Ольга сердито посмотрела на Рейну, а затем на мужа.
– Я не потерплю эту женщину в своем доме и уверена, что твоя мать согласится со мной. Она слишком красива и потому внесет смуту в нашу жизнь. Твои братья станут бороться за ее благосклонность, – она послала Хагару взгляд, не обещавший ничего хорошего. – О чем ты думал, муж мой? Если ты намерен взять ее в свою постель, то забудь об этом. Я скорее отрежу тебе твое хозяйство, чем допущу подобное.
Хагар машинально прикрыл рукой промежность.
– Невольница принадлежит Вульфу, – пояснил он. – Я купил ее для его постели, а не своей.
– Что?! – хором воскликнули Вульф и Рейна.
К ним подошла пожилая женщина в роскошном парчовом одеянии.
– Что стряслось? Кто эта женщина?
– Новая невольница Вульфа, – тут же ответил Хагар.
– Мне она не нужна, – горячо запротестовал Вульф.
– А уж мне в моем доме – и подавно, – заявила Ольга и скрестила руки на пышной груди. – Вы только посмотрите на нее! Зачем такой соблазн в доме, где живут девушки и похотливые парни?
– Она говорит по-нашему? – спросила Тора, мать Вульфа и Хагара.
– Да, она понимает наш язык и говорит по-нашему. Не спрашивайте меня, как так вышло, но это правда, – ответил Вульф.
– Я нашел ее на торгах в Константинополе и подумал, что она идеально подойдет Вульфу, – пояснил Хагар. – Мой брат слишком угрюм, в его жизни не хватает радости, – Хагар хмыкнул. – Я подумал, он будет благодарен мне за то, что я дал ему возможность развлекаться долгими зимними вечерами.
– Твоя шутка неуместна, – возразил Вульф. – Рейна – датчанка.
Хагар рассмеялся.
– Я знаю. Впрочем, вряд ли ты станешь отрицать, что она редкостная красотка. Не будь таким мрачным, братец. Возможно, когда-то ты все же поблагодаришь меня.
С темным, как грозовая туча, лицом Вульф угрожающе шагнул к Хагару.
Но Тора остановила его одним-единственным словом: «Вульф!» Вульф замер, однако взгляд, которым он наградил Хагара, обещал тому неминуемую и страшную расплату.
Ольга сделала жест в сторону Рейны.
– Если она жила в гареме в Константинополе, ее больше нельзя считать приличной женщиной. Только вообразите все те гадости, которые она там делала! Вульф, если тебе она не нужна, продай ее моему брату. Раннульф говорил, что собирается на рынок за новой наложницей.
Но идея продать Рейну Раннульфу не понравилась Вульфу. Он слишком ярко представил себе давнюю картину: Раннульф слезает с Рейны и уходит в поисках новой жертвы.
Тора задумчиво погладила подбородок.
– Эта женщина очаровательна. Я согласна с Ольгой, Вульф. Если тебе не нужна еще одна рабыня, продай ее Раннульфу.
– Я дочь ярла, – возразила Рейна. – Ваш сын напал на наш хутор, совершил по отношению ко мне отвратительный поступок, увез меня из дому и продал торговцу рабами. Я никогда не соглашусь служить викингу-берсеркеру.
– Мой брат тебя купил. Ты принадлежишь ему, – заявил Вульф.
– А я подарил ее тебе, – откликнулся Хагар.
Он протянул Руку жене:
– Идем, Ольга, это трудности Вульфа. Мой брат сегодня ворчлив и неблагодарен. И он не знает, что ему делать с красивой женщиной. Может, посмотрим товары, которые я привез из Византии? Там есть особенно тонкие шелка, можешь себе что-нибудь выбрать.
Вульф свирепо смотрел в спину Хагара.
– Вульф! – привлекла его внимание Тора. – Как ты намерен поступить с ней? Она утверждает, что ты напал на нее, и я склонна ей верить.
– Верни меня домой, Вульф Безжалостный! – взмолилась Рейна. – Моя семья не имеет никакого отношения к набегу на твой хутор. Мы не убивали твою жену. Мой отец – скотовод и рыболов. Он уже много лет не совершает набеги. Моих братьев не было дома, они торговали на Волге, они никак не могли участвовать в нападении на твой хутор. – В ее зеленых глазах сверкали слезы. – Если ты не убил их, то когда-нибудь они отыщут меня.
Вульф окинул Рейну ледяным взглядом. Почему он раньше не замечал, насколько она прекрасна? Во время плавания в Константинополь он почти не смотрел на нее. Она представляла собой жалкое зрелище: одежда разорвана, волосы спутались, глаза покраснели, но он не мог испытывать к ней жалость. Его переполняли ненависть и боль, он видел в ней только врага, а не удивительную красавицу.
