С Виктором они стали видеться все реже и реже. И целовал он ее совсем не столь жарко, как прежде. Аврора ничего не понимала, однако спросить впрямую не решалась. Не так была воспитана. Девичья гордость мешала. Как это так, вымаливать любовь! Да никогда в жизни она не позволит себе унизиться. Аврора лишь изливала душу Тамаре — единственному человеку, на кого могла выплеснуть свои растерянность и сомнения. Подруга выслушивала ее, сочувствовала и очень сердилась на Виктора. И на нее, Аврору, немного тоже.
— Давно бы поставила вопрос ребром, — напутствовала она.
— Как я могу, — всхлипывая, лишь разводила руками Аврора. — Это же неприлично.
— А манежить так девушку прилично? — вскипела в ответ Тамара. — Слушай, признайся честно, может, вы все-таки поссорились? Или ты его чем-то обидела? Ну например, он тебе предлагал… А ты отказалась.
— Если бы предлагал, я бы не отказалась. — Не стала кривить душой Аврора. Она снова всхлипнула. — Но он даже не пытался. Даже не намекал. Даже когда мы с ним два раза в его квартире вдвоем оказывались, и никого, кроме нас, там не было.
— Стра-анно, — протянула Тамара. — Вроде ведь как влюблен. Все признаки налицо. Нет, он правда ни разу не пытался?
Аврора залилась слезами.
— Правда. Да в общем, и негде было…
— Где… всегда находится, если приспичит — не согласилась Тамара.
— Мне казалось, что он меня любит и уважает, поэтому и не торопится. Он однажды сказал, что все в жизни должно быть вовремя и как следует. Ну понимаешь, не любит человек жить кое-как и впопыхах. Вот я и решила, что он хочет сначала свадьбу, а после уж все остальное. Да мне и самой, в общем, того же хотелось.
Тамара мрачно хмыкнула.
— Ты-то ладно. Но чтобы мужик добровольно ждал до свадьбы… Подозрительно это мне. Знаешь, поговорю-ка я с Колей. Пусть твоему мозги по полной программе прочистит.
Она и впрямь поговорила, несмотря на протесты Авроры. Коля, однако, ситуацию не прояснил, а лишь мялся, жался и жалобно блеял, что на Виктора за последнее время чересчур много работы свалилось. А от работы кто же теперь отказывается. Вон как инфляция деньги жрет. Ему, Николаю, и самому приходится крутиться. И Тамара, соглашаясь с мужем, вразумляла подругу:
— И то правда. Мы с Колей тоже в последнее время только в постели и встречаемся.
Вдруг твой Виктор, как человек обстоятельный, решил на свадьбу сперва накопить, серьезные намерения выказывать. Наберись, подруга, немного терпения.
И Аврора, терзаясь сомнениями, продолжала ждать, но так и не дождалась ни признаний, ни свадьбы. Однажды утром ее любимый, выйдя из дома, больше в него не вернулся. Он пропал. Как? Куда? Что с ним случилось? Они так и не узнали об этом. Словно в воду человек канул. Бесследно. Будто и не жил никогда. Даже могилы после себя не оставил. И похорон тоже не было. Виктора еще много лет не признавали умершим. Он числился в пропавших без вести.
Узнала Аврора страшную новость от Николая. Виктор ее ведь даже с родственниками своими не познакомил, и, когда ей отвечали по телефону, что его нет, она просто думала, будто он от нее скрывается, окончательно с ней порвав.
Сообщение Николая повергло ее в шок. Самой почему-то невыносимой для нее была мысль, что она теперь никогда уже не узнает, любил ее Виктор или нет. Аврора ночи напролет рыдала, от отчаяния кусая подушку. Но время если и не залечивает раны, то притупляет любую боль. Первое время Аврора надеялась, что Виктор, может, еще появится. Вдруг на него напали, ранили, он потерял память? Лежит где-нибудь в больнице, а там не знают, кто он. Однако несколько лет спустя надежда окончательно растаяла.
Хочешь не хочешь, поверишь, что он действительно погиб.
Да и на мысли об ушедшей любви оставалось все меньше и меньше времени. Аврора была вынуждена крутиться изо всех сил, чтобы хоть как-то заработать на жизнь себе, маме и бабушке. Тамара и Николай тоже бились как рыба об лед. Даже ребенка завести не позволяли себе.
— Не желаю плодить нищету, — говорила Тамара. — Сами едва зубы на полку не кладем, — и, склонившись к Аврориному уху, шепотом добавила: — Кольку моего опять на бабки нагрели. Ума не приложу, чем теперь расплачиваться. Сколько ему твержу: не умеешь — не берись, а он знай себе зудит: пока лимон не заработаю, не успокоюсь. Что, я хуже других? Я ему говорю: не хуже, а лучше. Потому и не сможешь. У тебя совесть и воображение работают, а у них нет ни того, ни другого. Они заработают, а ты с долгами останешься. Он обижается, мол, я его ниже плинтуса опускаю. А я просто боюсь. И за него, и за себя. Придут ведь, прибьют. Вон, Виктор-то пропал вообще с концами. Небось, тоже пытался лимоны заработать. И с тобой, наверное, потому последнее время мало общался. Не хотел опасности подвергать.
