Он мог погибнуть в том бою, о котором рассказывал. И она бы очень не хотела, чтобы это случилось. Но если бы вдруг он погиб, плакала бы она недолго. Ну недотягивал он при всех своих достоинствах до Макара…
Полина поняла вдруг, что краснеет. Это мысли о Макаре вгоняют ее в краску. А нужен ли ей этот грубый балагур?
– В сердце у меня осколок. Потому что я люблю тебя!
– Не шуми, здесь люди. – Полина выразительно покрутила головой.
Они шли по улице. Справа их обгонял бородатый мужчина в роговых очках; навстречу, переваливаясь, как утка, с ноги на ногу, шла грузная женщина с полной авоськой, из которой выглядывали зеленые стрелки молодого лука. Им совсем не обязательно было знать, кого любит Севастьян. Да и ей самой не хотелось бы этого слышать. Хоть он и хороший парень, но….
– А я не вижу никого, – разгорячился Севастьян. – Только тебя вижу.
– Ну пожалуйста, не шуми, – чуть ли не умоляюще посмотрела на него девушка.
Он посмотрел на нее с грустной досадой и уныло вздохнул.
– Не любишь ты меня.
– Да?! Кто-то говорил, что мы сегодня в ЗАГС должны идти, – вдруг вспомнила она.
– Ну а я зачем к тебе шел? – воодушевился Севастьян.
– Да, но сначала ты в техникум сходил. Зойку давно не видел? – язвительно спросила Полина.
– При чем здесь Зойка? Я в ЗАГС ходил, узнать, что там да как. А в техникум по пути заглянул. У нас еще три часа времени, пойдем?
– Но ты же видишь, я занята, – кивком головы показала она на свою сумку, которую держал в руке Севастьян. – Мне ужин приготовить надо.
– Почему ты? У тебя же мать есть.
– Ну, она сейчас не может.
– Может, у вас кооперация? Ты ужин готовишь, а она водку пьет?
Полина остановилась и резко посмотрела на него.
– Не надо так про мою мать, понял!
– Извини.
– А ужин они сами приготовят, – неожиданно для себя смягчилась Полина.
В конце концов, она не нанималась в прислуги. Да и какой там ужин, если в сумке только хлеб, колбаса, три банки консервированных сардин и две бутылки водки…
Севастьян собрался зайти в дом вместе с ней, но Полина оставила его во дворе. Почему? Наверное, она не хотела, чтобы он встречался с Макаром. И снова – почему?
Мама выбежала в прихожую, едва Полина переступила порог.
– Чего так долго? – раздраженно спросила она, нервно выдернув сумку из ее рук.
– Там очередь.
– Между прочим, нехорошо посылать ребенка за водкой, – попенял ей Макар.
По-хозяйски расслабленной походкой он вышел из спальни, вплотную приблизившись к Полине. Он был гладко выбрит и благоухал одеколоном. И еще от него пахло крепким мужским духом. Мягким движением руки он провел рукой по ее волосам. Девушка шарахнулась от него так, будто он прикоснулся к ней оголенным электрическим проводом. Но ведь ей совсем не противно было его прикосновение. И такая вдруг истома вязкой патокой растеклась по телу, с жарким тягучим щекотаньем заполняя низ живота. И спина почему-то покрылась гусиной кожей…
– Я уже не ребенок, – мотнула головой Полина.
Чувствуя, как запылали ее щеки, она постаралась убежать от Макара в гостиную, но тот последовал за ней.
– Ну, может, и не ребенок, но тебе еще рано стоять в очереди за водкой.
– Как будто не ты меня послал, – огрызнулась Полина, пряча от него лицо.
– Ну ты же была согласна. А если бы отказалась, я бы настаивать не стал.
– Эй, ты идешь? – донеслось из кухни.
Мама звала своего сожителя в свою компанию, хотя вряд ли бы она отказалась выпить в одиночестве. Впрочем, Полине сейчас было не до нее. Весь мир вдруг сузился в ее глазах до размеров Макара. Сейчас она могла думать только о нем. И мысли эти, увы, были порочны по своей сути. Она это осознавала, поэтому и злилась, и краснела.
Если Макар и услышал, что его зовут, то виду не подал. Его и самого, казалось, сейчас интересовала только Полина.
– Ты говорил, что никакого пива, – напомнила ему девушка.
Как могло показаться, его искренне удивил этот упрек.
– Так нет же пива… Только водка.
– Тем более.
– Понимаешь, мы к новому месту привыкаем. Нравится нам здесь. И то, что у нас такая дочь, тоже нравится, – с самым серьезным видом сказал он. – Отсюда и эмоции. А я не люблю, когда меня захлестывают эмоции. И мама твоя этого не любит. Поэтому нам надо их как-то заглушить… Но поверь, сегодня – в последний раз. Завтра возьмемся за ум. И на работу будем устраиваться. Как нормальные люди.
