— Ти Си, разбойник! Как дела?
Торп повернулся и пожал руку пресс-секретарю канадского посла. «Успешная осада потребует немало времени, — подумал он. — А жизнь тем временем течет без остановок».
Ливи не спеша обновляла макияж, хотя в этом не было необходимости. Пудря нос, она пыталась хоть как-то понять свое отношение к Торпу. Он, несомненно, привлекателен как мужчина, неохотно признала она. Она только что ощутила это на себе. Но при этом, боже, как с ним трудно, просто до отчаяния. «Этот напыщенный павлин мне нравится», — с ужасом заключила она.
В зеркале Ливи увидела двух вошедших женщин. Одна была член конгресса Эмили Тэкстер, худощавая, немодно одетая женщина-работяга. Избиратели любили ее настолько, что послали в конгресс на второй срок абсолютным большинством голосов. Женщина, которая вошла вместе с ней, тоже лет пятидесяти, в элегантном сером шелковом платье, была полнее. Ее лицо показалось Ливи знакомым. Они о чем-то говорили. Ливи опять вынула компакт-пудру и прислушалась.
— Вы более терпимы к людям, чем я, Майра. — Эмили села на стул и устало вытащила гребенку.
— Род — неплохой малый, Эмили. — Майра тоже села и достала ярко-красную губную помаду в серебряном футляре. — И если бы вы были с ним поласковее, он, возможно, оказал бы вам содействие.
— Его не интересуют экологические проблемы Южной Дакоты, — заметила Эмили.
Она не спешила причесаться, постукивая гребенкой по ладони.
— Поэтому, что бы мы ни говорили ему сегодня, он не поддержит меня.
— Посмотрим. — Майра стала щедро красить губы.
«Род, — догадалась Ливи, вынимая из сумочки кисточку, — это Родерик Мэтт, один из наиболее влиятельных членов конгресса. Тоже напыщенный павлин», — подумала она и подавила усмешку. Тем не менее он был главным кандидатом от своей партии на президентский пост на следующих выборах. По крайней мере ходили такие слухи.
Эмили что-то буркнула и сунула гребенку в сумочку.
— Он ограниченный, узколобый зануда…
— Дорогая моя… — Майра прервала страстную речь подруги и с улыбкой обратилась к Ливи: — Ваше платье сногсшибательно, — сказала она сладким голосом.
— Спасибо.
— Вы были с Ти Си?
Майра вынула флакончик дорогих духов и щедро надушилась. Видимо, она вообще предпочитала и косметику, и парфюмерию в больших дозах.
— Да, мы пришли вместе.
Ливи колебалась, не зная, что лучше, представиться или промолчать. Подумав, она сочла, что будет и благоразумнее, и честнее вручить свои верительные грамоты.
— Я Оливия Кармайкл из Вашингтонского отделения «Новостей».
Эмили что-то промямлила, а Майра невозмутимо продолжала:
— Как интересно, но я не смотрю местное телевидение. Я люблю передачи Ти Си. «Новости», знаете ли, вызывают у Герберта несварение желудка.
Судья Герберт Дитмайер. Ливи наконец поняла, кто с ней говорит. Жена судьи Дитмайера, Майра. Женщина, которая обладала такой властью и влиянием, что могла критиковать кого угодно, не опасаясь последствий.
— Мы выходим в эфир в пять тридцать, миссис Дитмайер, — любезно сообщила Оливия. — Может быть, ваш супруг сочтет нашу передачу удобоваримой.
Майра засмеялась, при этом внимательно разглядывая Оливию.
— Я знаю Кармайклов из Коннектикута. Вы не младшая дочь Тайлера?
Ливи давно привыкла к тому, что многие знакомые отца не знают, как ее зовут.
— Да, это я.
Лицо Майры просияло.
— Это поразительно. Когда я вас видела в последний раз, вам было лет семь или восемь. Ваша матушка устроила маленькое светское чаепитие. И тут вы явились в гостиную — с дыркой на юбке и без пряжки на туфле. По-моему, вам здорово попало за это.
— Как обычно, — согласилась Ливи. Она не помнила именно этот случай, но подобных было немало.
— Я еще тогда подумала, что вы, наверное, гораздо веселее провели тот день, чем мы все, вместе взятые. Прием у вашей матушки был ужасно скучным.
— Майра… — оторвавшись от размышлений о своем законопроекте, неодобрительно одернула ее Эмили.
— Ничего страшного, миссис Тэкстер, — успокоила ее Ливи. — Она, кажется, до сих пор устраивает именно такие приемы.
— По правде говоря, я бы вас теперь не узнала. — Майра встала и отряхнула юбку. — Элегантная молодая женщина. Замужем?
