— Миссис Тремейн, еще раз прошу вас — не лгите. Не лгите хотя бы самой себе.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, черт возьми! — Она продолжала бороться за свою свободу, но все так же безуспешно. — Отпустите же меня!
— Вы пришли сюда ради меня, признайтесь. Вы знали, что я приду вслед за вами.
— Не правда!
— Ладно, оставим это. Скажите, мэм, вы много выпили сегодня?
— Выпила?! Вы с ума сошли!
— Значит, нет?
— Естественно, нет!
— Опий?
— Перестаньте!
— Вы принимали сегодня опий?
— Нет, черт возьми!
— Вы уверены?
— Я вам уже сказала!
— Превосходно.
С этими словами он притянул ее к себе и впился в губы властным поцелуем. Рианнон напряглась, пытаясь оттолкнуть его от себя, но все напрасно. Джулиан целовал ее почти открытым ртом, и от этого поцелуя не было спасения. Как и от его рук, нагло блуждавших по всему ее телу. Рианнон уперлась ладонями ему в грудь, но он прижал ее к себе, и она уже не могла их убрать. Ей было нечем дышать, она теряла сознание, а заодно и рассудок. Его губы, кончик языка, большие руки обрекли ее на мучительную пытку. У нее закружилась голова, и она вновь вспомнила о том, как давно с нею не было Ричарда… Он водил ладонью по ее рубашке, но казалось, что он касается голого тела.
Рианнон все еще сопротивлялась, но ее силы и желание освободиться таяли на глазах. Одновременно жар внутри усиливался, и в какое-то мгновение в голове пронеслась мысль, что она еще никогда не испытывала столь сильного… возбуждения. Пальцы, по-прежнему прижатые к его твердой груди, горели. Глаза были зажмурены, но перед ними носились разноцветные круги. В ушах звенело. Губы невольно раскрылись и впустили его требовательный язык. По телу прокатывались крупные волны сладкой дрожи. В какой-то момент Джулиан на секунду оторвался от нее, но она никак не воспользовалась этим моментом. Тогда он вновь накрыл ее влажный рот поцелуем, и одна рука передвинулась ей на грудь, он захватил двумя пальцами возбужденный сосок и чуть сжал его…
Когда Рианнон полностью перестала отдавать себе отчет в происходящем, он наконец отпустил ее, но не отстранился.
— Значит, ни капли сегодня? Ни того, ни другого?
— Нет…
— Абсолютно уверены?
— Да…
— Отлично. По крайней мере на этот раз вы не будете говорить, что ничего не можете вспомнить.
Он чуть склонил голову, не спуская с нее пристального взгляда. На его губах блуждала легкая улыбка. Рианнон еще не отошла от его неожиданного нападения, и далеко не сразу до нее дошел тайный смысл его слов. А когда дошел, вода в ручье тут же показалась ей ледяной, а к щекам, напротив, прилил небывалый жар.
— Вы негодяй!
Разумеется, она попыталась его ударить. Он был готов к этому и, вовремя перехватив ее руку, вновь притянул к себе.
— Если вы когда-нибудь захотите вспомнить, миссис Тремейн, просто разыщите меня. Я вам помогу. А пока… Что ж, сейчас вы запомнили мое лицо и больше не перепутаете имени.
— Убирайтесь!
— Позовите меня, когда я буду вам нужен.
— Вы? Никогда!
— Как знать, миссис Тремейн…
— Даже не мечтайте об этом!
— Не загадывайте наперед, моя милая. Во всяком случае, обязуюсь явиться по первому вашему зову. Моя фамилия Маккензи, зовут Джулиан. Не забудьте.
— Дайте мне пройти, Джулиан Маккензи!
— Идите.
— Имейте в виду…
— Джулиан Маккензи, запомните это имя.
С этими словами он вновь коснулся ее губ поцелуем. Но на сей раз легким, как перышко. Сладким, как шербет. Пьянящим, как вино… Рианнон зажмурилась, а когда открыла глаза, его уже не было.
Он ушел так же неслышно, как и появился.
И она поняла, что теперь увидит его только в своих снах…
— Добро пожаловать, мисс Сидни! Как поживаете?
— Прекрасно, сержант Грейнджер, благодарю вас, — ответила Сидни Маккензи старшему надзирателю вашингтонской тюрьмы, которую прозвали в народе Старым Капитолием. Она откинула со лба прядь темных, с легкой рыжинкой волос и приветливо улыбнулась сержанту. — Могу я увидеть сегодня своих ребят?
— Разумеется, мисс Сидни. Конечно, хотелось бы думать, что вы приходите сюда к нам, старым добрым янки, но увы…
Сержант Грейнджер был уже пожилой и внешне совсем не походил на военного, скорее на заботливого семьянина. Всякий раз, когда она видела его, Сидни вспоминала о том, что это гражданская война, в которой соотечественники вынуждены убивать и мучить друг друга. Ужасно несправедливо! Она испытывала искреннюю симпатию к сержанту и некоторым другим янки, с которыми судьба свела ее в федеральной столице. Впрочем, это не могло остановить ее и отвратить от того, чему она посвятила себя в последнее время — тайной разведке, а также освобождению солдат-южан и возвращению их домой.
