Но не признаваться же в этом Лили!
— Хорошо. Я согласна на пиццу, — сказала Лили с улыбкой. Подобная улыбка могла свести мужчину с ума, и Курт не мог этого отрицать.
— Я позвоню и закажу пиццу. — Курт облегченно вздохнул, взял телефонную трубку и сел на один из двух стоявших в комнате стульев. Набрав номер своего любимого ресторана, он спросил:
— Какую пиццу хотите?
Курт ждал ответа на другом конце провода, ждал решения Лили и при этом не сводил глаз с ее рук, следя за их изящными движениями.
— Привет, Сэл. Сегодня вечером сделай для меня две. Да, одну как обычно, а… — Курт бросил на Лили вопросительный взгляд. Она мечтательно задумалась.
— Э-э… побольше сыра, маслины и анчоусы, — наконец произнесла Лили.
Курт передал все это своему приятелю и повесил трубку.
— А что будете пить? Пиво?
Лили села на другой стул, вытянула длинные ноги и, положив руки на бедра, закрыла глаза. Она выглядела уставшей. Ничего удивительного! Оба они плохо спали в последнее время. У каждого на это были свои причины. Лили устала от анонимных звонков, которые могли бы довести до истерики любую женщину. Но мисс О'Мэлли в данном случае вела себя стоически. К сожалению, с Куртом она забыла о достойном поведении. Завладев его собственностью, она пыталась присвоить ее себе, считая, что имеет на это право как писательница.
По мнению Курта, подобное поведение было характерно для знаменитостей. Ему приходилось сталкиваться с такими людьми, считающими себя центром Вселенной, а все остальные люди, по их мнению, должны были вращаться вокруг них.
Но нет, Курту не хотелось относить Лили к подобным людям. Что-то подсказывало ему, что она очень скрытный, замкнутый человек. Что же касается ее внешности, Курт еще не решил — была ли Лили красавицей или простушкой. Мужчина решает для себя этот вопрос в зависимости от своего представления о красоте. Представления Курта были самыми стандартными: длинные ноги, большая грудь, светлые волосы, голубые глаза.
Да, у Лили были длинные ноги, но все остальное… не отвечало стандарту. Глаза серые, волосы темные, а грудь…
Курт прервал свои размышления. В предстоящие два дня им придется вместе есть, работать за одним столом, пользоваться одной маленькой ванной. Но как им поделить содержимое шести коробок?
Открыв глаза, Лили задумчиво произнесла:
— Не думаю, что в этом доме найдется молоко.
— Я могу съездить и купить молока. — Мысль о том, что ему вновь придется сесть за руль, ужаснула его.
— Нет, не стоит. — Улыбка исчезла с ее лица, она выглядела утомленной.
Мы похожи друг на друга, подумал Курт. Мы слишком устали, чтобы продолжать борьбу, и слишком горды, чтобы признать поражение. Если бы Лили была одной из тех девиц, которым подавай только развлечения, он никогда не привез бы ее сюда.
— А как насчет сгущенного? Я приберег баночку на непредвиденный случай.
Лили вновь улыбнулась. Лучше бы она этого не делала, подумал он. Когда она улыбалась, Курт забывал, что они приехали в этот дом по делу. Ведь они не были друзьями. Более того, они соперники, в чьих отношениях дружбе места не было.
Вопреки его сомнениям все шло на удивление гладко. Лили старалась не вторгаться в пространство Курта, и, казалось, ему следовало бы быть довольным. Он должен был поступать так же и в отношении Лили. Но вместо того чтобы избегать встреч с нею, Курт бродил по дому, заглядывая в каждый уголок в поисках своей гостьи.
Смешно, но чем больше Лили старалась быть ненавязчивой и не попадаться Курту на глаза, тем чаще она с ним сталкивалась. Лили подолгу засиживалась на крыльце, читая старые дневники и делая пометки в блокноте, время от времени поднимала глаза, чтобы полюбоваться океаном. Она сидела так тихо, что, впервые увидев ее в таком положении, он решил, что Лили спит. Тишина и покой никак не ассоциировались у Курта с женщинами.
По крайней мере, ни с одной из тех, кого он знал, включая мать.
Утром следующего дня после завтрака Лили пошла на кладбище, расположенное рядом с домом. Она останавливалась у каждой могилы, пытаясь прочесть на плитах имена и даты. Курт, впервые появившись в этом поместье, бывал на кладбище один или два раза и тоже разглядывал надгробные камни, на которых еще кое-где сохранились надписи. Большинство камней стали совсем гладкими. Ветер и песок отшлифовали их, не оставив следа от имен. Одна из плит упала на могилу. Курт собирался поднять ее и укрепить, но так до сих пор и не сделал этого.
