– Можешь на меня рассчитывать, – решительно заявил Райан. – Теперь мы с тобой партнеры, понятно?
– Зачем тебе это? Чего ты хочешь?
– Я хочу иметь право отбирать работы твоего русского. Ты будешь показывать их мне раньше, чем другим покупателям. Сначала я покупаю все, что захочет приобрести Ти Джи, а потом повсюду расхваливаю художника как самое блестящее художественное открытие десятилетия.
– Договорились, – со вздохом сказала Лорен.
– Ешь! – Райан посмотрел на часы. – Русский вернется на своем мясном фургоне через полчаса.
– Знаю.
Райан наблюдал, как Лорен безразлично размазывает еду по тарелке, и ему было ясно, что сейчас все ее мысли занимает этот русский художник. Странно: если галерея для нее – всего лишь средство найти среди богатых коллекционеров кандидата в мужья, то откуда такой интерес? Откуда спешка?
В Лорен по-прежнему угадывалась трогательная незащищенность, которая соблазнила Райана в ту ночь, когда он застал ее плачущей. Несмотря на эти слезы, он восхищался ее отвагой: ведь чтобы разорвать всякие отношения с Каролиной Армстронг, требовалась недюжинная сила воли. Сколько лет было тогда Лорен? Шестнадцать? Семнадцать? Она так резко дала ему понять, что не желает говорить о причинах разрыва с матерью… Вывод мог быть только один: это все еще ее больное место. И Райану очень хотелось выяснить, что же случилось тогда в Марракеше.
За кофе Райан с удовольствием вспоминал, как Лорен осадила зазнавшегося болтуна из «Аполло». Для этого тоже понадобилась смелость: ведь обычно владельцы галерей готовы валяться у критиков в ногах. Нет, Лорен не из этой породы. У него вызывала восторг ее хватка, а сексуальность и подавно требовала самых громких эпитетов. Впрочем, если бы она с ним переспала, он бы не оставил от нее мокрого места. Именно так Ти Джи следовало поступить с Каролиной. Но то совсем другая история…
Видя, что Лорен готова до бесконечности возить вилкой по тарелке, Райан бросил на стол несколько фунтов и встал.
– Идем!
Они торопливо пошли по Лонг-лейн в направлении Смитфилда. Рынки свежих овощей и рыбы перебрались из центра Лондона на окраину, но мясной рынок устоял. Они явились в Смитфилд рано утром, но им сказали, что русский уже уехал развозить товар.
Райан взял Лорен за руку, чтобы побыстрее обогнуть перегородивший тротуар грузовик. Рука показалась ему каменной: ее раздражало любое его прикосновение. Он знал, что неприятен ей, но она готова его использовать. Что ж, на данном этапе это Райана вполне устраивало.
Они вошли в здание оптового рынка, завешанное мясными тушами. Им указали на коренастого брюнета, который как раз в этот момент взвалил тушу на плечо и понес к разрубочному столу. Могучий удар мясницкого топора – и бычья туша развалилась на две части.
– Игорь! – окликнул Райан. – Игорь Макаров!
Коренастый оглянулся и хмуро буркнул:
– Да?
– Мы хотим с вами поговорить.
Райан заметил, что Лорен уставилась на руки русского мясника – с его коротких сильных пальцев стекала кровь. Внезапно она побледнела и уцепилась за локоть Райана, а мясник спокойно вытер окровавленные руки о свой огромный фартук.
– Мы слыхали, что вы – художник, – сказал ему Райан.
Макаров был явно недоволен тем, что его отвлекают: наверное, боялся потерять время, а то и место.
– Вы кто? – спросил он недоверчиво.
– Я – Лорен Уинтроп, сотрудница художественной галереи, а это – Райан Уэсткотт, мой партнер.
Макаров прищурился, покачал головой и отвернулся, собираясь снова взяться за свой топор.
– Вы учились у Белютина? – спросил Райан наугад, просто чтобы задержать русского, и тот замер.
– Вы его знаете?
– В прошлом году ученикам Белютина впервые разрешили выставить свои работы, слыхали? Булгакову, Филипповой и остальным.
Райан не ожидал, что у Макарова окажется такая располагающая улыбка. Еще один претендент на благосклонность сердобольных леди!
– Это хорошо, – сказал он хрипло. – Кто мог думать?! Наконец-то!
– Можно нам посмотреть ваши работы? – торопливо спросил Райан, решив, что лед тронулся.
– Вам не понравится, – нахмурился русский. – Я показывал галереям. Никому не нравится.
