Сергей внимательно рассматривал девушку, пока Ната знакомила ее со всеми, и чувствовал нарастающее разочарование.
«Черт! Слишком молодая!»
Он расстроился. И так как-то тяжело и неприятно расстроился.
Странно, его чутье никогда не подводило, он ведь кожей чувствовал – будет дело. Интересное, непростое! Будет!
И такой облом!!
«Лет двадцать, что-то около этого! Вот же черт!» – Кнуров еле сдерживался, чтобы откровенно не скривиться от досады.
Несколько раз к нему обращались молодые девицы. Разные: и умненькие, и глупые, и просто идиотки. Иногда это были дочки или любовницы бывших клиентов, решившие таким образам вызвать в нем или его заме, Игоре Весине, а проще – Кнуте, интерес к своей особе, доходящий до постели. Они разыгрывали целые спектакли с мифическими похищениями или безумными банковскими аферами. Эдакая развлекуха от скуки для не в меру богатеньких дамочек – залезть в постель бывшего спецназовца. Ну, еще бы! Это же нечто опасно брутальное и настолько далеко отстоявшее в социуме от их «папиков» – нервы пощипать, в опасность поиграть, скуку развеять или насолить тем же «папикам».
Были и другие, богатые истерички, ошалевшие от безделья, практически неограниченных возможностей и впадавшие в мании разного рода.
Не утруждая себя церемониями и дежурными улыбками, Кнуров жестко и холодно выпроваживал и тех и других – назад, девочки, назад, к социальным лестничным пролетам и «любимым» горячо мужьям-отцам и содержателям.
За все существование его фирмы только одна девушка двадцати двух лет являлась его клиенткой, и то по просьбе ее отца. У нее действительно возникла сложная ситуация, но только сложная, а не интересная и захватывающая, да и девушка, слава тебе господи, была умненькой. Дамочке они помогли и заработали прилично, разумеется.
Ната продолжала знакомить Веронику со всей компанией, а он, рассматривая девушку, уже понимал, что откажет, и расстраивался, тяжело мрачнея от того, что все-таки ошибся.
Стареть, что ли, стал, или прав Ринк – теряет форму?
Ну, не может быть интересным дело у такой молодой девицы!
Она повернулась к нему, и в этот момент отчего-то его сердце пропустило удар.
«Да в чем дело?!» – возмутился Кнуров.
И обалдел: несколько секунд девушка смотрела на него, казалось, неправдоподобно огромными, расширившимися от удивления зелеными глазищами таким взглядом, словно давно знала и не чаяла увидеть. Настолько странно, что он не мог подобрать определение этому взгляду!
И вдруг побелела, и он понял, что сейчас она упадет в обморок.
Сергей находился ближе всех к ней, стоя у края стола, поэтому-то Наталья и представила его последним. Сделав шаг, Кнуров подхватил девушку под спину и усадил на скамейку, заодно сняв с плеча гостьи дорожную сумку.
От Вероники исходил еле уловимый запах вишни! Вот на самом деле – вишни!
У Кнурова окончательно испортилось настроение. Хотелось выматериться от души и с чувством!
Девушка быстро пришла в себя, и он, отодвинувшись подальше, передал заботу о барышне обморочной в другие руки, встал и отошел. К нему тут же неслышно, как обычно, подошел Пират.
– Ну, пусть хоть расскажет, в чем дело, – поняв настроение командира, предложил он.
Сергей присмотрелся к другу, что-то в Лешкином тоне проскальзывало…
Они все уже миллионы лет назад научились разговаривать, понимать и чувствовать друг друга без слов. Если бы не умели, не парились бы сегодня в жаркой душистой баньке и не пили ледяную водочку, закусывая потрясающим шашлычком, а лежали бы неизвестно в чьей земле, без креста и поминовения.
– Ну, пусть расскажет, – отпуская Лешку на свободу без пристрастного допроса, вяло, без всякого оптимизма, согласился Сергей.
Кнуров понимал, что расстроен, зол, поэтому и дал уйти «брату», не став выяснять, что тот недоговаривает. Да и на самом деле – пусть уж девушка расскажет, раз приехала и все так получилось.
Девушка ела, а Кнуров незаметно ее изучал. Она практически не принимала участия в общем разговоре, в который Ната с Диной ее старательно вовлекали, и однозначно отвечала: «да», «нет», «спасибо», когда к ней обращались, улыбалась несколько робко, дежурно, оставаясь напряженной и натянутой, как струна. Ну, это-то понятно: не ожидала встретить здесь много людей, да еще застолье чужое, и оконфузилась обмороком. А может, и специально разыграла, хотя непохоже. Он видел, что она что-то обдумывает, решает, и злился, накручивая себя все больше и больше.
