Радостное предвкушение, с которым она проснулась, исчезло без следа. До разговора с Лидией она с нетерпением ждала предстоящей ночи; она думала, что это будет как та ночь в ее комнате, когда Эйдриан заставлял ее пальцы на ногах подгибаться и учащенно биться сердце и когда возбуждение струилось в ней, как вода в реке после сильного ливня. Теперь она знала, что это будет связано с болью и кровью, и вдруг ужасно пожалела, что родилась женщиной. Ведь, в конце концов, безусловно, лучше быть жезлом, чем пирогом.
Старый чопорный священник, судя по виду, был не больше рад находиться здесь, чем Кларисса. День оказался холодный и дождливый, совсем необычный для середины лета. Кларисса не могла отделаться от мысли, что это недоброе предзнаменование.
– Кларисса?
О на огляделась, испуганная шепотом Эйдриана, и нахмурилась. Кажется, все смотрели на нее. По крайней мере судя по тому, что она могла видеть.
– Согласны ли вы... – начал священник усталым тоном, свидетельствовавшим, что он повторил это уже раз или два.
– Согласна, – быстро перебила его Кларисса, смущенная тем, что ее застали за мечтами в такой важный момент. Потом она осознала, что сказала, и вздохнула про себя. Честно говоря, она больше не была уверена, что хочет «соглашаться» на что-то. Особенно если это значит, что Эйдриан собирается проткнуть ее пирог.
Но слишком поздно волноваться об этом, подумала Кларисса. Она приняла свою судьбу, и теперь Эйдриан делал то же самое; тут уж ничего не исправишь. Она была леди Кларисса Монтфорт, жена графа Моубри. И ей не нужно спрашивать, хочет ли он протыкать ее. Казалось вполне очевидным, что он это сделает.
– Я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.
Эти слова едва ли проникли в мозг прежде, чем Эйдриан заключил ее в объятия и поцеловал. Смущенная и растерянная, Кларисса оставалась напряженной в его руках. Всего восемь часов назад она была в восторге от мысли выйти за него замуж. Теперь единственное, о чем она могла думать и что видела, когда закрывала глаза, – это жезл, протыкающий пирог.
Эйдриан, должно быть, заметил ее холодность, потому что отстранился после поцелуя и озабоченно заглянул ей в лицо. Кларисса выдавила из себя улыбку, пытаясь успокоить его; потом все вокруг вдруг пришло в движение. Нужно было подписать бумаги, потом посыпались поздравления, а потом она оказалась в карете, везущей ее домой. В дом ее отца, поправилась она. Больше это не ее дом. С этого момента ее дом там, где Эйдриан.
– Идем?
Кларисса резко подняла глаза от бокала, который сжимала в руке. Она знала, что ее зрачки расширены от тревоги. Настал момент, которого она страшилась с самого приезда в дом отца для свадебного бала.
Прикусив губу, Кларисса повернулась и окинула взглядом переполненный зал. Довольно удивительно, при том, что с момента приезда в Лондон ее избегали почти все, свадебный бал оказался очень многолюдным. Тут были, конечно же, леди Моубри и кузены Эйдриана, Мэри и Реджиналд, так же как и ее собственный отец и мачеха, но были также лорд и леди Хейвард, лорд и леди Ачард, лорд Прадомм и его матушка и несколько других людей, голоса которых она узнала, но не узнала бы на улице, если бы увидела, потому что никогда не видела их достаточно близко, чтобы разглядеть лица.
Осознав, что она так и не ответила на вопрос Эйдриана, Кларисса сглотнула, попыталась радостно улыбнуться... и не смогла. Ее голос превратился в писк, когда она спросила:
– Так скоро?
Ей показалось, что она увидела, как поднялись брови Эйдриана, но его голос был спокоен, когда он сказал:
– Уже довольно поздно, Кларисса. Почти полночь.
Она знала, что это совсем не поздно для бала, но это ведь был не обычный бал. Это была их свадьба. И все же она сделала отчаянную попытку:
– Да, но все еще здесь. Разве мы не должны остаться, пока все гости разъедутся? В конце концов, этот бал для нас.
– Кларисса, – терпеливо произнес Эйдриан, – существует традиция, что жених и невеста уходят первыми. Все ждут, когда мы уйдем.
– О, понимаю. – Не в силах придумать ничего другого, чтобы оттянуть их уход, Кларисса неохотно поставила свой бокал. – Мне нужно собрать вещи.
