Но нет, этот поцелуй, этот изумительный поцелуй все ей объяснил. Он любит ее, и она принадлежит ему — она его жена! И какую бы тайну ни заключала в себе любовь — он научит ее всему; ее прекрасная головка склонилась к нему на плечо, ресницы прикрыли глаза. Мадам де Жанон говорила ей, что она должна быть покорной — правда, в этом было нечто божественное… Но Губерт уже отвернулся и, церемонно взяв ее под руку, повел в комнату и оттуда через зал до подножья лестницы. Здесь он поклонился и, пока Ванесса медленно поднималась по ступенькам, повернулся и пошел через другую дверь в собственную гостиную, расположенную в западном крыле замка. Он сел в свое любимое кресло и опустил лицо на руки. Его пес Боб подошел к нему и положил ему на колени свою шероховатую морду, помахивая для выражения симпатии обрубком хвоста. Хозяин почесал его за ухом и погладил с ласковой грубостью, затем закурил папиросу.
Нет, так продолжаться не может — он не должен оставаться здесь. Губерт угрюмо усмехнулся. Нужно посмотреть правде в лицо. Сила привычки привела его в собственную комфортабельную спальню, в которую вела внутренняя лестница из его гостиной. Но здесь ничего не было для него приготовлено.
«Конечно, что я за безумец! Гардинг лучше меня знает мои обязанности». Его взгляд упал на блестящую золотую охотничью фляжку, стоящую на столе; он налил из нее большой стакан виски и залпом выпил, затем большими шагами направился через галерею направо в свою уборную. Да, Гардинг знал, как нужно поступать в таких случаях.
Ванесса была приятно удивлена, увидев, что Мадлен не ждет ее в комнате, На столе лежала записка, в которой девушка просила извинения — сильная головная боль заставила ее уйти к себе: Мадлен обладала тактом. Новобрачная разделась сама — сердце ее бешено билось.
Между тем, надев на себя шедевр от Шарвети цвета лаванды, Губерт посмотрел в зеркало. Возможно ли, чтобы мужчина чувствовал себя таким безумцем? Спиртное ударило ему в голову, сделало его цинично веселым, и огонек страсти зажегся в его глазах. Невеста ждет его. Уже полчаса прошло с тех пор, как она ушла… И она должна быть хорошенькой девушкой, если всмотреться поближе. У нее очень мягкая кожа — он заметил это, когда целовал ее в щеку… Быть может… это будет не так уж скверно в конце концов, быть может…
Он повернулся, решительным шагом направился к двери парадной спальни и, твердой рукой открыв ее, вошел в комнату.
Когда Ванесса проснулась на следующее утро, свет врывался в широко открытое окно, на котором шторы были не совсем опущены. Она услышала, как старинные часы во дворе пробили девять, и в испуге села на постели. Где она? Что с ней случилось?.. Несколько секунд она не осмеливалась взглянуть на другую сторону кровати, а затем поняла, что она одна. Не было ли все это сном? Нет, она замужем, на самом деле замужем. Ванесса потрогала свое бриллиантовое обручальное кольцо и внезапно задрожала в порыве нахлынувших на нее чувств. Снова откинувшись на подушки, она спрятала свое пылающее лицо в тонкое полотно. Как она осмелится при дневном свете взглянуть в лицо Губерта? Что она ему скажет? И что скажет он ей? Как она его любит! О, чудо и радость любви! Теперь, конечно, он уже не будет больше таким чопорным, каким был за обедом.
Мысль Ванессы не останавливалась на отдельных моментах происшедшего, она испытывала только смутное чувство удивления, как будто изменилось все, что воспитала в ней жизнь. Весь комплекс тонких эмоций, составляющих ее духовную сущность, проснулся с неведомой ей раньше силой. Она рассматривала свои белые руки, затем снова робко взглянула на другой край громадной кровати. Здесь покоилась его голова с густыми волнами каштановых волос — она наклонилась и поцеловала подушку. Затем истерически засмеялась.
Вернется ли он или ей следовало теперь встать? Снаружи раздавался дремотный шум летнего утра. Она почувствовала, что сердце ее сжалось. При свете дня комната выглядела такой огромной, Ванесса казалась себе такой незначительной…
Миссис Гопкинс показала ей, в какой звонок надо звонить к прислуге и в какой — к ее собственной горничной. Она позвала Мадлен. Когда француженка вошла, Ванесса уже совершенно пришла в себя. Она хотела сейчас же напиться чаю, а потом уже встать. Свойственный Мадлен такт не оставил ее, но, выходя из комнаты, она украдкой взглянула на подушку Губерта.
