В Нью-Йорке все события происходят во время обеда, даже флирт.
Юджин Стэннет работал литературным агентом, походил на бухгалтера, в делах был готов рисковать не хуже игрока на скачках и имел клиентуру, которая значилась в сборниках «Кто есть кто в мире бестселлеров». Во времена, когда мужчины щеголяли в костюмах от Кардена и широких галстуках, отращивали бакенбарды и придавали себе вид эдакого зажиточного хиппи, Юджин Стэннет продолжал носить темно-серый костюм в полоску с жилетом и ботинки с рантом.
Поскольку контора Джозефа Левайна постоянно вела переговоры по поводу собственности, представленной конторой Юджина Стэннета, то Барбара часто встречалась с ним и ходила с ним обедать. И ни разу за время этих встреч она не взглянула на него как на возможного партнера по сексу. В эти свободные шестидесятые, когда каждый мужчина так и лез напролом в расчете на легкое удовольствие, Юджин Стэннет оставался истинным джентльменом, учтивым и корректным. И когда в один прекрасный день после обеда в «Испанском павильоне» он сделал ей недвусмысленное предложение, Барбара чуть не умерла на месте.
– Вы мне очень нравитесь, – сказал он таким тоном, будто описывал вкусовые достоинства только что съеденного пирога. – Но вы знаете, я ведь женат.
Барбара этого не знала, но она ничего не сказала. Он продолжал:
– Я женат. Я женат уже восемнадцать лет и не имею никакого намерения разводиться. Но мне чертовски хочется затащить вас в постель.
Никогда прежде Стэннет не дотрагивался до нее, он не дотронулся до нее и теперь. Он дал ей время обдумать его слова. Барбара как бы вдруг заметила, что кожа у него гладкая и чистая, и ей вспомнилось, что его голос по телефону всегда казался ей исключительно сексуальным.
– Почему нет, – сказала она. Она сама нисколько не была удивлена той легкости, с какой согласилась на первое же предложение. Единственное, что она чувствовала в то мгновение, была радость от того, что она желанна. Она уже давно не чувствовала себя желанной.
– Пойдем, – сказал он, подписывая чек и добавляя чаевые.
Он вывел ее из парадных дверей ресторана, спустился по ступенькам вниз и вошел в вестибюль примыкающего к нему отеля «Ритц Тауэрс». На лифте они поднялись на пятнадцатый этаж, в номер, который постоянно арендовался для клиента, проводившего большую часть года в Марракаше, посмотрели друг другу в глаза и торжественно поцеловались.
Юджин Стэннет оказался внимательным и изобретательным любовником. Они встречались раз в неделю, и Барбара никогда не видела его чаще, если не брать в расчет чисто деловые встречи. Она не пыталась внушить себе, что влюблена в него; она не собиралась проводить с ним больше времени или донимать расспросами о жене и детях; ей было безразлично, где он живет и чем занимается по выходным. Она задала ему только один личный вопрос:
– У тебя было много любовниц?
– Нет, – ответил он. – Очень мало. – По тому, как он это сказал, было ясно, что он не лжет.
Будучи любовницей, Барбара сильно изменилась. Она купила новое белье – модель «без бюстгальтера» от Руди Гернрайх. Она стала носить брюки, накладные ресницы и пользоваться тональной пудрой. Она не сомневалась, что это не ускользнет от Дика, и со страхом ждала, что он по этому поводу скажет. Но нет. Он ничего не сказал.
– Я старею и ношу все больше косметики на лице и все меньше белья под одеждой, – как-то заметила она.
Разговор происходил в 1966 году, когда ей было двадцать девять.
Дик не ответил.
Она повторила ту же понравившуюся ей фразу перед Юджином.
– Не старайся казаться вульгарной, – сказал он. – Это тебе не идет.
– Но сейчас ведь шестидесятые, – возразила Барбара. – Дикое время. Неужели тебе оно не нравится?
– Мне нравишься ты, – сказал Юджин. – Я тебя люблю. – Это был единственный раз, когда он это сказал, и произнес эти слова так тихо, что Барбара лишь позднее поняла их смысл. Впрочем, это не имело значения, ведь она-то его не любила. Она никого не любила, и это наполняло ее чувством свободы. Самое большее, что давал ей роман с Юджином Стэннетом, это было то, что этот роман был единственной тайной в ее жизни. Это придавало ей ощущение некой власти.
