Если бы любовь действительно была медитацией, то значит, медитация — это любовь? Да и вообще, стоит ли иметь дело с любовью а-ля Лаустер? Согласно Лаустеру, «любовь — это лишенное вожделения созерцание, лишенное вожделения познание; любви достаточно самой себя, она развивается без жажды обладания, и ее исполнение происходит без похоти. Ориентированному на потребление человеку трудно охватить эту мысль во всем ее значении, ибо такой человек подавлен и охвачен алчностью, так как он до сих пор не прочувствовал свое истинное отношение к миру» (75).
Мы все же попробуем охватить мысль Лаустера во всей ее полноте невзирая на ожидающие нас трудности. Будем исходить из того, что Лаустер знает путь к высшей мудрости, путь, сокрытый от глаз множества других людей. Так же примем в расчет спрятанное под маской доброжелательности высокомерие, с которым Лаустер считает более 90 процентов всех людей поистине жалкими созданиями, ибо они — в своей душевной неполноценности — не помышляют ни о чем, кроме потребления. Теперь, однако, сосредоточимся только на главном тезисе Лаустера — на том, что любовь — это «лишенное вожделения созерцание».
Какая женщина и какой мужчина захотят, чтобы партнер или супруг желали бы их только созерцать? Кто мечтает об «исполнении без вожделения» или о бесстрастной симпатии? Если любовь и в самом деле имеет такое происхождение, то кому она может понравиться? Нельзя ли уподобить половую любовь без вожделения попытке опьянеть от безалкогольного пива?
Порошковое молоко, которое Лаустер выдает за «любовь», даже не пахнет настоящим молоком. Это какое-то новое изобретение, причем совершенно безвкусное. Мне кажется, что очень немногие жаждут таких разбавленных отношений, в которых нет острых углов. Лаустер изобрел любовь, которая пытается сгладить все противоречия, приглушить все диссонансы. Неупорядоченное спонтанное чувство должно превратиться в чувство упорядоченное, чистенькое и аккуратное — такое, которое никого не подведет и не обманет.
В реальной жизни неупорядоченность так же присуща любви, как алкоголь пиву. На самом деле в любви мы ищем близость и отчужденность, интуитивное понимание и возможность отступления, нежность и жесткость, силу и слабость, святую и шлюху, дикаря и заботливого отца семейства. Иногда мы ищем всего этого не по очереди, а сразу, не пытаясь разделить все эти качества, хотим их одновременно, но подчас и не одновременно.
Тот, кто предъявляет к любви такие высокие требования, не удовлетворится партнером, который всего лишь желал бы ему всего наилучшего. Мы не хотим видеть в партнере утешающего пастора, психотерапевта и психиатра — мы хотим иметь рядом человека, притертого к нам во всех отношениях. Мы хотим, чтобы нас желали так же, как желаем мы. Мы общественные животные, нас не может удовлетворить затворничество в индивидуальной пещере. Взгляд другого или другой очень для нас важен, так уж мы устроены. Любая самооценка, как говорил еще Сартр, это вопрос отношения к нам других людей. Никто не может быть свободным от этой зависимости. Мы вовсе не должны томиться по такому состоянию «внутренней свободы». Я никогда не смогу найти удовлетворение в отношении только с самим собой. Какую «самость» смогу я отыскать? Самодостаточность — мать всех глупостей.
Альтруистическая любовь — это всего лишь гипотеза, предположение. Альтруизм характерен для христианской версии любви или для версии психотерапевтической. В психотерапевтическом смысле альтруистическая любовь в англо-американской литературе именуется «unconditional love» (безусловная любовь). Инквизиторский принцип, согласно которому любовь — это отдача, а не требование — представляется односторонним. Так же, как и бесчеловечное утверждение о том, что каждая ссора любящих людей обусловлена эгоистической любовью к себе. Такое объяснение любви есть не только нереалистичное упрощенчество, оно попросту не имеет смысла. Неотъемлемая часть любви — желание стать счастливым. Надо думать, что те психотерапевты, которые проповедуют альтруистическую любовь, сами отнюдь не жаждут такой любви. Человек, который любит нас альтруистически, обесценивает себя и свою любовь.
