Я не очень легко схожусь с новыми людьми. Честно говоря, кроме Катьки, Маринки и Ольги у меня вообще нет друзей, да и их подругами не назовешь, учитывая, что мы знаем друг друга с семи лет. Это уже, скорее, сестры…
Когда на свет Божий показалась коробка, я уже заподозрила неладное. Уж больно развратная баба красовалась на картинке. Фен в такую коробку не положат…
Это был вибратор. Самый настоящий, класса «реалистик». Я почему знаю — у нас ведь журнал для мужчин, а там полно всякой неприличной рекламы. В данный момент я туповато пялилась на образец товара, явно не дешевый и глубоко заграничный, а подлые девки гнусно хихикали и пихали друг дружку локтями. Наконец Катерина откашлялась.
— Дорогая Женечка! Поскольку я не такая зануда, как некоторые медицинские работники, я не настаиваю на долгом и кропотливом поиске второй половины и считаю, что раз уж не вышло в двадцать — на четвертом десятке ловить нечего…
— Вот спасибочки!
— А пожалста! Ты что думала — моложе мы уже не будем!
Я как раз прикидывала, в каком бы секс-шопе у меня могли купить эту дрянь, когда вокруг раздались приветственные вопли, и до отвращения молоденькая и хорошенькая официантка вкатила столик, на котором стоял тортик, являвший из себя воплощение худшего кошмара женщины. Потому что на нем было ровно столько горящих свечей, сколько мне лет на самом деле. Возможно, кто-то скажет: вот фигня! Станет кто считать их, что ли? Отвечаю: на среднестатистическом тортике весом девятьсот граммов элегантно смотрятся от силы двадцать свечек. Тридцать одна свеча превращает этот тортик в некое подобие ежика, попавшего под бомбежку напалмом.
Вокруг немедленно образовалась группа сочувствующих, и я вынуждена была совершить последний шаг в пропасть: на глазах у всех, потея и краснея, задуть эти чертовы свечки! Тут все захлопали, и я осторожно раскланялась, одновременно ища взглядом темноволосого. Тот поймал мой взгляд и улыбнулся, отчего у меня немедленно подогнулись коленки, а также приветственно поднял свой бокал. Далеко не сразу я сообразила, что слишком долго смотрю на парня, а когда сообразила — было уже поздно. Эти стервятницы мигом рассмотрели траекторию моего взгляда.
— Девки, атас! Юбилярша запала!
— Катерина, что за выражения! И потом, Женечке до фенечки. У нее же аллергия!
— А он на нее тоже смотрит… как кот на сметану!
Я устало опустилась на стул.
— Он смотрит, потому что такого цирка наверняка не видел со времен начальной школы. Заткнитесь и ешьте тортик. Талия, прощай.
К счастью, все мои подружки достаточно худые и спортивные, а я сама достаточно легкомысленная, чтобы без всякого опасения трескать тортики с кремом. За десять минут мы убрали половину, то и дело выплевывая застывший воск и страшно веселясь по этому поводу. Потом я стала с аппетитом облизывать измазанные кремом пальцы и заказала нам всем еще по коктейлю. Примерно на безымянном и мизинце мне пришло в голову, что тот парень, должно быть, видит, как я облизываю пальцы, но если я сейчас перестану и возьму салфетку, то он поймет, что я знаю, что он видит, как я облизываю пальцы, и… короче, я взяла себя в руки и запретила себе оглядываться.
Следующий час мы провели, болтая без умолку. Обсудили кино, музыку, разводы знаменитостей, поговорили о вреде кондиционированного воздуха для цвета лица, пришли к выводу, что «Виши» нам еще рано, а «Инозитол» уже поздно, сговорились вместе пойти на мультики, при условии, что Маринка сядет подальше от меня и не будет всю дорогу комментировать сюжет… Языки у нас работали бесперебойно. И все это время я чувствовала на себе взгляд темноволосого. И этот взгляд был мне до крайности приятен.
Когда Катька посмотрела на часы, до меня дошло, что уже достаточно поздно, и пришло время расставаться. Налетела грусть. Я печально посмотрела на коробку с «реалистиком». Что-то там было странное написано…
— Ну, спасибо за все, девчонки, даже и за эту гадость… Нет, я все-таки не понимаю! Французский у меня не того. Ольга, Маринка, вы хоть переведите — чего здесь написано?
— «Создай Вибратор Своей Мечты».
— ЧЕГО?
