Она успела на поезд за минуту до отправления и всю дорогу до Шерборна, не шелохнувшись, сидела погруженная в мечты. Если бы ребенок в коляске радостно не завизжал и не показал пальцем на замок, который возник за окном, когда поезд подъезжал к ее городку, скорее всего, она проехала бы до самого Йовила, если не дальше.
Флоренс заранее позвонила маме из телефонной будки, той, что напротив дома миссис Твист, поэтому отец встречал девушку на платформе.
Флоренс повела машину обратно в Гассидж-Толлард, слушая, как отец рассказывает о новостях недели, и осторожно отвечая на вопросы о себе. Дома их ждала миссис Нейпир, приготовившая для них кофе и булочки с тмином. Мать встретила Флоренс теми же вопросами, что и отец, но более подробными. Девушка на все ответила, умалчивая по возможности о том, что касалось мистера Фитцгиббона, однако мама это сразу же поняла.
Как приятно вернуться домой! Флоренс прошлась по дому, по саду, прогулялась в деревню за кое-какими продуктами, которые мама забыла купить.
В магазине она встретилась со знакомыми и поговорила с ними о том о сем, пока стояла в очереди. Поинтересовавшись успехами их детей и здоровьем престарелых родителей, а также тем, хорошо ли получилось варенье, Флоренс подробнейшим образом ответила на их расспросы о ее жизни в Лондоне.
— Противный, загазованный город, — заметила одна женщина в домашних туфлях и ситцевом переднике, с деловым видом покачав головой, отчего бигуди у нее на голове пришли в движение. — Я всегда говорила, что там детям делать нечего. Вот младшенький миссис Бердж поехал жить к тетке, а теперь он в больнице. Что-то с легкими. — Женщина улыбнулась Флоренс. — В той, где вы работали, мисс Флоренс, в больнице Коулберта. Лечащий врач там умный такой молодой мужчина со смешной фамилией — Фитц… а дальше не помню. Говорят, высоченного роста. И очень добрый. У него тоже дом в Меллзе, он бывает там по выходным.
Хорошо, что в этот момент Флоренс подошла к прилавку. Неожиданно произнесенное в разговоре имя мистера Фитцгиббона заставило ее покраснеть, и она поскорее уткнулась в список, который держала в руке.
Миссис Хоскинз, продавщица, поставила банку с консервированным мясом на прилавок и вежливо осведомилась:
— Вы наверняка с ним знакомы, мисс Флоренс, правда же? Передайте маме, что меньше банок у нас нет.
— И фунт сыра чеддер, — попросила Флоренс. Поскольку всей деревне, похоже, было известно, что она с ним вместе работает, хотя из вежливости никто ничего не говорил, Флоренс призналась: — Да, я у него работаю. Он очень знающий хирург и великолепно ладит с детьми.
Женщины вокруг загалдели, а та, в ситцевом переднике, довольно произнесла:
— Что я вам говорила? И живет он отсюда в каком-нибудь часе езды.
Всего лишь в получасе отсюда, отметила про себя Флоренс, если ехать в его «роллс-ройсе»… Флоренс попросила дать ей бутылку яблочного уксуса. Живет рядом. Мог бы ее сюда подвезти, если бы захотел. Но только он не захотел.
Флоренс так сердито уставилась на бутылку с уксусом, что миссис Хоскинз поспешила сказать:
— Это лучший, какой у нас есть, мисс Флоренс. Миссис Нейпир не любит брать ничего второсортного, и я тоже не люблю таким товаром торговать.
Флоренс извинилась, оправдываясь тем, что она просто старалась вспомнить, что еще нужно купить. Это была ложь, но звучала правдоподобно. Отнеся домой покупки, Флоренс пошла в сад и с таким ожесточением набросилась на сорняки, что мать, наблюдавшая за ней из окна, сказала сидевшему рядом мистеру Нейпиру, что Флоренс чем-то расстроена.
— Интересно, что бы это могло быть? — задумчиво рассуждала миссис Нейпир. — Конечно, выполоть сорняки для нас огромная помощь.
Не отрывая глаз от газеты, преподобный Нейпир согласился с супругой.
Одна учительница воскресной школы была в отпуске, и Флоренс вызвалась ее замещать в младшей группе. До начала занятий девушка решила прогуляться с Хиггинсом. Встав в воскресенье рано утром, Флоренс вместе с Хиггинсом, следовавшим за ней по пятам, проводила отца на раннюю службу в церковь. Пройдя кладбище, Флоренс спустилась по узкой дорожке к Моттфарм, перебралась по ступенькам через изгородь и свернула на тропу, вскоре приведшую ее на другой конец деревни. Было чудесное утро, наполненное деревенскими звуками, которых Флоренс так не хватало в Лондоне: пели птицы, блеяли козы, где-то затарахтел трактор, готовый вспахать землю. Часы на церкви пробили восемь. У Флоренс была уйма времени: отец не вернется раньше девяти, занятия будут в одиннадцать. Флоренс села на лежавшее на земле бревно и невольно предалась размышлениям о мистере Фитцгиббоне, в то время как Хиггинс в поисках диких кроликов носился от одной рощицы к другой.
