Когда они прорабатывали последний случай, я спросил Кэтрин, что она чувствовала, когда готовилась к празднику, а Бернард молчал. Она на секунду задумалась, пытаясь вспомнить свои ощущения, а потом подняла глаза с озадаченным выражением и сказала:
– Я чувствовала испуг. Я боялась, что он не будет со мной говорить. – Она впервые поняла, что боится его молчания.
– Чего вы опасались, Кэтрин?
– Я думала, что он собирается меня обидеть, – ответила она быстро.
Бернард посмотрел на нее широко открытыми глазами.
– Давайте спросим мужа, – сказал я [Харвилл]. – Бернард, у вас были мысли обидеть жену?
– Обидеть? – сказал он в недоумении. – Обидеть ее?! Да я за всю свою жизнь ее пальцем не тронул. Я просто думал о своем. Обо всяких бытовых вещах, например: нужна новая крыша или пора поменять резину на зимнюю.
– Правда? – спросила Кэтрин. – Ты в тот день на меня не сердился?
– Да нет же! Конечно, меня нервировало то, что ты постоянно мной командуешь и критикуешь меня, но мне хотелось просто уйти и больше ничего. Я постоянно думал, как хорошо было бы спокойно поработать в гараже без всех этих вечных придирок.
– А я это вижу так, что ты постоянно на меня злишься, а потом не можешь выдержать и взрываешься.
– Я и правда взрываюсь, – согласился Бернард, – но перед этим тебе надо два или три часа ко мне цепляться! Любой не выдержит. Все начинается не с того, что я на тебя злюсь.
Это совпадало с моими наблюдениями. Бернард не казался злым человеком. Внимательный психотерапевт постепенно подводит клиента к глубоким выводам и знает, когда наступает подходящий момент.
– Кэтрин, – сказал я. – Теперь на секунду закройте глаза и подумайте, что вас пугает, когда Бернард вам не отвечает.
– Я не знаю. Просто само это молчание… – ответила она через полминуты. Ей было сложно придумать что-то еще.
– Хорошо, остановимся на секунду на этой мысли. Попытайтесь вспомнить что-то связанное с молчанием из вашего детства. Закройте глаза.
В комнате стало тихо. Наконец Кэтрин открыла глаза и сказала:
– Отец! Я никогда раньше этого не видела. У него часто бывали депрессии. Вообще у него диагностировали биполярное расстройство. Иногда он неделями находился в подавленном состоянии и почти не разговаривал. Я знала, что в таком настроении его лучше не трогать, потому что, если сделаешь что-то не так, он будет злиться. Однажды он дал мне пощечину. Когда я видела, что он начинает впадать в депрессию, мне всегда становилось страшно. Было понятно, что нас всех ждет тяжелый период.
У отца Кэтрин и ее мужа была общая черта: они оба подолгу молчали, и это, без сомнения, была одна из причин, по которой Бернард привлек женщину. Она не вышла замуж за разговорчивого, открытого человека. Чтобы продолжить борьбу за стабильную любовь и доброту, она нашла партнера с негативными качествами ее отца. Но Бернард напоминал его лишь поверхностно. Он молчал, потому что был интровертом, а не потому, что страдал от депрессии и был подвержен приступам гнева.
Мы обнаружили этот феномен у многих пар. Люди реагируют на спутника, словно он копия их родителей, хотя черты совпадают не полностью. Испытывая неугасающую потребность завершить незаконченные дела, они проецируют на партнера отсутствующие у него родительские черты, а затем, действуя так, как будто эти качества у него действительно есть, провоцируют ожидаемую реакцию. Один наш коллега утверждает, что люди «либо подбирают пару под Имаго, либо проецируют, либо провоцируют».
О ЧЕРЕПАХАХ И ГРАДЕ
Читая о Бернарде и Кэтрин, вы, может быть, заметили у них еще одну комплементарную черту: они по-разному реагировали на тревогу. Когда разыгралась их ключевая сцена, мужчина ушел в гараж, а женщина побежала за ним, бросаясь обвинениями и словами «всегда» и «никогда». Как мы уже говорили, единственная цель древнего мозга – выживание. Он постоянно оценивает все вокруг, проверяя, опасно это или нет. Если все в порядке, можно есть, играть, заботиться и искать себе пару. Но если что-то вызывает страх, приходит в действие внутренняя система защиты: замереть («Может быть, меня не заметят»), бежать («Если успею убежать/улететь/уплыть, я спасусь») или бить («Я раню или убью врага»). Именно такая архаичная защитная система – «бей, беги или замри» – не дает нам погибнуть. Но эта часть головного мозга не видит разницы между прошлым и настоящим и между эмоциональной и физической безопасностью. Сигнал тревоги один и тот же, поэтому в Имаго-терапии так важна безопасность в
