Девушки принялись заговорщически сплетничать, но тут из-за занавески, разделяющей комнату надвое, послышался мужской голос:
— Эй, девчонки, у вас там что-то вкусненькое? А поделиться не хотите?
Команда захихикала.
— Это твой сосед, — шепотом сообщила Бирди. — Кажется, он голоден.
— Что-что? — переспросила Аллегра.
До этого момента она даже не замечала, что с кем-то делит комнату. Возможно, у нее и вправду серьезная травма, а не просто заурядный ушиб во время игры.
Рори Антонини, талантливый полузащитник с наибольшим количеством забитых голов в лиге, отдернула занавеску.
— Привет, Бендикс! — хором воскликнули девушки.
Стефан Бендикс Чейз был самым популярным парнем в их классе. И понятно почему: при его росте шесть футов три дюйма, широких плечах и мощном телосложении он выглядел как юный белокурый великан. Лицо у него было как у греческого бога: красивый лоб, безукоризненной формы нос и высокие скулы. На щеках — ямочки, а ясные васильково-синие глаза искрились весельем. Сейчас правая нога у него была в гипсе. Бендикс весело помахал девушкам рукой.
— Когда тебя выпускают? — поинтересовалась Дарси Седрик, их голкипер, вручая юноше уже почти пустой поднос с остатками выпечки.
— Сегодня. Гипс наконец-то снимают. Слава богу! Я уже задолбался прыгать на уроки на одной ноге, — отозвался Бендикс и кивком поблагодарил Дарси за печенье. — А с тобой что стряслось? — спросил он у Аллегры.
— Да просто поверхностная рана, — ответила Аллегра, указав на марлевый тюрбан и изобразив британский акцент.
— По крайней мере, руки у тебя при себе, — улыбнувшись, процитировал Монти Пайтона Бендикс.
Аллегра постаралась не показать, как ее очаровало, что он поймал подачу на лету.
Ей не хотелось выглядеть очередной поклонницей Бендикса, бегающей за ним с вытаращенными глазами, поскольку вся ее хоккейная команда уже перекочевала на его сторону комнаты, дабы расписать его гипс сердечками вкупе с большими буквами Ц и О, означающими «целую и обнимаю».
— К сожалению, время посещения закончилось, — объявила миссис Андерсон, вновь появившись на пороге в своей накрахмаленной белой форме. Раздался хор разочарованных возгласов, но медсестра выпроводила девушек из палаты. Она уже собралась было задернуть занавеску, разделявшую палату на две части, но тут Бендикс спросил, нельзя ли оставить ее открытой.
— Надеюсь, ты не против? А то у меня что-то от нее клаустрофобия начинается. И телевизор остался на твоей стороне, — сказал Бендикс.
Аллегра пожала плечами.
— Да пожалуйста.
Они с Бендиксом, конечно же, знали друг друга, поскольку колледж Эндикотт, как и Дачезне, был маленьким, тесно спаянным сообществом умопомрачительно обеспеченных детей элиты. Однако же в отличие от прочих соучениц Аллегра не впадала в экстаз при виде Бендикса. Она находила его типично американскую внешность чересчур нарочитой, чересчур голливудской, чересчур служащей предметом всеобщего восхищения. Бендикс выглядел в точности как качок из фильма «Клуб "Завтрак"», только был еще красивее. Но вдобавок к атлетическому сложению и красоте Бендикс обладал удивительной добротой, что особенно поражало в парне с его положением в обществе и привилегиями. Аллегра заметила, что Бендикс отнюдь не заносился и не расхаживал по школе, задрав нос, лелея собственное непомерное эго, а, напротив, был искренне приветлив с каждым, включая ее брата Чарльза, — и это уже говорило о многом.
Но хотя самый потрясающий парень в Эндикотте сидел всего в нескольких футах от нее и смотрел вместе с ней музыкальные клипы (что это там еще поет Эдди Мерфи? И что там стряслось с его полосатой рубашкой?), Аллегра выбросила его из головы.
