Наконец Шарлотта дошла до реки. Немного постояв на берегу, она пристегнула к ошейникам собак поводки, прошла по проселочной дороге и остановилась на мосту. Ощущая спокойствие и умиротворенность, женщина наблюдала, как вокруг свай резвятся неугомонные рыбешки. Затем Шарлотта подняла глаза и задумчиво окинула взглядом покрытую холмами долину. В один из дней прошлым летом во время прогулки Макс с детьми ушли далеко вперед, а у нее состоялся нелегкий разговор с Роулендом – вот здесь, на этом самом месте.
В тот день он с самого утра пребывал в отвратительном настроении, и когда все это началось, стоял на мосту, созерцая реку. Лицо его было замкнутым и неподвижным. Шарлотта положила ладонь на его рукав, и он вздрогнул, словно совершенно забыл о ее существовании.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Роуленд, – сказала она так мягко, как только могла. – Сегодня – печальная дата, верно? Макс говорил мне об этом. Роуленд, ты не должен держать это все в себе. Зачем ты это делаешь? Поговори с кем-нибудь, облегчи душу. Хотя бы со мной.
Он отвел взгляд в сторону.
– Это унизит ее. Оставь, Шарлотта. Я как-нибудь справлюсь.
– Как ее звали, Роуленд? Я ведь даже этого не знаю…
– Как ее звали? – Взгляд мужчины был холоден. – Ее звали Эстер. Она была чернокожей, и не делай вид, будто ты этого не знала. Я уверен, Макс не упустил бы такой пикантной детали. Люди в первую очередь обращают внимание именно на это, больше их ничего не интересует. Почему, не скажешь?
– Я не знала об этом. – Шарлотта заметила, как напрягся Роуленд. Выражение его лица стало еще более замкнутым. – Все, что мне было известно, Роуленд, это то, что ты любил какую-то женщину, вы собирались пожениться, но она умерла. Макс больше ничего мне не рассказывал.
– Ишь, какой скрытный! Он не мог не читать американских газет, а уж они-то раскопали все детали – даже те, о которых не было известно мне. Вряд ли Макс мог их позабыть, как ты полагаешь?
– Не надо прикладывать Макса, Роуленд, и не надо язвить, – горячо проговорила Шарлотта. – Если ты забыл, хочу напомнить тебе, что он является твоим самым старым и самым преданным другом.
– Извини. – Роуленд покраснел. – Я был несправедлив. Просто с языка сорвалось. Сегодня – ровно пять лет, как это случилось, и… Обычно мне удается как-то справиться с этим, хотя, может быть, не всегда успешно. Извини меня, Шарлотта, я сегодня не самая лучшая компания. Мне лучше бы побыть в одиночестве.
Он недвусмысленно дал ей понять, чтобы она не вмешивалась, однако Шарлотта, которая временами побаивалась Роуленда, сейчас не собиралась отступать.
– Я не отстану от тебя, – мягко ответила она. – И твое нежелание обсуждать эту тему не устраивает меня в качестве ответа. Я – женщина, и прекрасно понимаю, что тебе нужно. Ты должен облегчить душу. Конечно… – Она помедлила. – Время лечит, но беседа с близким тебе человеком тоже способна помочь. Расскажи мне о том, что произошло тогда. Эстер попала в катастрофу, заболела?
Когда Шарлотта сказала о том, что время лечит, Роуленд облил ее таким презрительным взглядом, что на секунду ей стало страшно продолжать. Теперь же его лицо пылало гневом.
– Если ты не отстанешь от меня, я уйду, – сказал он, поворачиваясь к ней спиной. – Не вмешивайся, Шарлотта, оставь меня в покое. Неужели это так трудно!
– Не отстану, Роуленд, – бросила женщина, чувствуя, как в ней самой закипает гнев. – Можешь злиться сколько угодно, но я не отстану от тебя. Я не позволю тебе упиваться собственным горем…
– Упиваться? Вот уж спасибо!
– Чего ты боишься, Роуленд? – Он оттолкнул ее, но Шарлотта снова вцепилась в его рукав. – Сломаться у меня на глазах? Или боишься признаться, что прошло уже пять лет, и боль от случившегося – у всех, даже у тебя, Роуленд, – уже не так мучительна, как тогда?
После этих слов мужчина побледнел как полотно. С яростным восклицанием он пошел прочь, но затем остановился, повернулся к Шарлотте и посмотрел на нее долгим пронизывающим взглядом, от которого по ее коже побежали мурашки. А затем – заговорил. Голос его в одночасье стал бесцветным, лицо утратило всякое выражение.
