Она усмехнулась.
— Тогда ты расскажи мне, как все произошло.
— Я думаю, что такая девочка, как ты, смогла что–то придумать. Наверно, ты встретила его на рынке и пожаловалась, что твои родители умерли по дороге и ты осталась совсем одна в этом большом жестоком мире.
Она рассмеялась ему в лицо.
— Что ж, мистер, теперь вам не нужно ломать над этим голову. Теперь, когда я ушла, Михаил остается в вашем распоряжении на всю зиму.
Он вцепился в вожжи с такой силой, что его пальцы побелели. Она что, пытается делать грязные намеки? Или она ставит под сомнение его мужские способности? Натянув поводья, он свернул с дороги и остановился.
Она замерла, насторожившись. — Почему мы остановились?
— Ты должна мне кое–что за поездку.
Она медленно выговорила: — И что же ты хочешь?
— А что у тебя есть? — Ему хотелось содрать с нее кожу. — Ты, наверно, думаешь, что если тебе делают одолжение, то ты ничем не обязана? Правильно? — Она отвернулась. Он крепко схватил ее за руку, и она опять повернулась к нему; ее лицо было бледным. Он уставился в ее бесстыжие синие глаза. — Ты ошибаешься. Ты должна мне за эту поездку. — Он резко дернул ее.
На этот раз она не отвернулась. Просто сидела, глядя на него спокойным, равнодушным взглядом.
— Ты знаешь, мне ни разу не удалось подняться к тебе во «Дворце», — заговорил он, нанося следующий удар. Развязал кожаный шнурок в ее волосах. — У меня не хватило денег даже для того, чтобы мое имя записали на бумажку. — Распустил ее волосы. — Я всегда пытался представить себе, на что это похоже, попасть в святое святых Ангелочка.
— И теперь хочешь попробовать.
Павлу хотелось, чтобы она испытала неловкость, смущение, съежилась в ожидании ответа.
— Возможно.
Ангелочек почувствовала, что внутри нее как будто начала сжиматься пружина. Она уже забыла, что в этом мире за все надо платить. Она вздохнула и посмотрела на него.
— Ну, что мешает тебе осуществить задуманное? — спросила она, спускаясь с сиденья.
Павел взглянул на нее. Потом спрыгнул с повозки и подошел к ней. Она выглядела уставшей, ее лицо покрывала бледность. Он не мог сказать, блефует она или нет. Неужели она думает, что сможет пройти пешком тридцать миль? Нет, он не позволит ей передумать и вернуться.
— Ну, и что будем делать?
— Что вам угодно, мистер. — Она сняла шаль и бросила на сиденье. — Ну и? — Ее презрительная улыбка бросала ему вызов.
Она что, думает, что он не сможет? Разозлившись, он схватил ее за руку и поволок в лес, в тень деревьев. Он был груб, торопился, единственным желанием было унизить и ранить ее. Она не произнесла ни слова. Словно онемела.
— Тебе не потребовалось много времени для того, чтобы вернуться к прежним занятиям, верно? — Он смотрел на нее с отвращением.
Медленно поднявшись, Ангелочек отряхнула листья с юбки. Поправила волосы.
Павел испытывал к ней глубокую неприязнь.
— Тебе это все безразлично, не так ли? У тебя же просто змеиная натура.
Она медленно подняла голову, улыбнувшись холодной мертвой улыбкой.
Ему стало неуютно, и он направился к повозке. Он не мог дождаться, когда же эта поездка подойдет к концу.
Ангелочек почувствовала, что у нее начинается дрожь. Завязав лиф, Она застегнула блузку и заправила ее в юбку.
Дрожь усиливалась. Она отошла за деревья, подальше от Павла, где он не мог ее видеть, и упала на колени. На лбу выступил холодный пот. Она почувствовала страшный холод по всему телу. Закрыв глаза, она боролась с тошнотой. «Не думай об этом. Ангелочек. Это не коснется тебя, если ты не пустишь это в сердце. Живи, словно ничего не произошло».
Она до боли вцепилась пальцами в кору деревьев, и ее, наконец, вырвало. Озноб прошел, дрожь прекратилась, и она поднялась на ноги. Некоторое время стояла, пытаясь успокоиться.
— Поторопись! Я хочу приехать в город засветло! Подняв подбородок, она направилась к дороге. Павел смотрел на нее с сиденья.
— Знаешь что, Ангелочек? Твоя цена завышена. Ты не стоишь больше пятидесяти центов.
Что–то надломилось у нее внутри.
— А сколько стоишь ты? Он взглянул на нее.
— Что ты имеешь в виду?
Она подошла ближе и взяла из повозки шаль.
— Я знаю, кто я. И я никогда не играла чужие роли. Никогда! — Она положила руку на край повозки. — А теперь посмотри на себя. Ты пользуешься повозкой Михаила и его лошадьми, тратишь его золото и наслаждаешься его женой! — Она рассмеялась. — И как ты после этого себя назовешь? Его
