— Мне кажется, новости не слишком тебя обрадовали, — заметила Мириам, смотря на него проницательным взглядом.
— Я уверен, что Михаила они обрадовали, — сказал он, направляясь к лошади. — Ох, и глупый же он, — пробормотал он себе под нос.
Мириам пошла за ним. — Он ее очень любит.
— Ты это называешь любовью?
— А как ты это назовешь?
Он посмотрел на Мириам, забрасывая поводья за загривок лошади, и ничего не ответил.
— Почему ты не любишь Амэнду? — спросила Мириам. Павел едва не закричал, что ее имя не Амэнда. Она была Ангелочком, и в то же время она была кем угодно, но только не этим. Но он промолчал.
— У меня есть на то причины.
Седло под ним издало жалобный скрип.
— Ты раньше был влюблен в нее, да? — грустно поинтересовалась она.
Павел ответил язвительной усмешкой и сильно натянул поводья. — Это что, она тебе рассказала?
— Нет, я сама подумала.
— Ты ошибаешься, малютка Мириам. — Он поспешил развернуть лошадь, пока Мириам не стала расспрашивать дальше.
Она крикнула в ответ: — Не называй меня малюткой! Мне уже шестнадцать!
Что–что, а это он заметил. Напоминать не обязательно. Он насмешливо приподнял шляпу.
— До свиданья, госпожа Элтман, — учтиво проговорил он и уехал.
Она пришла к нему на следующее утро,: чтобы пригласить его на ужин.
— У нас будут отбивные из оленины, — сообщила она, — а еще мама печет яблочный пирог. — Сегодня она была в ярком желтом платье, которое подчеркивало изгибы ее стройной фигуры. Она заметила его взгляд и покраснела. Ее темные глаза бархатисто мерцали. — Итак? — произнесла она вопросительно.
— Итак, что? — переспросил он, чувствуя неловкость. Уголок ее губ пополз наверх. — Ну, так ты придешь к нам сегодня?
Ее неуверенная улыбка показалась ему очень соблазнительной. Теряясь, он попытался поскорее закончить разговор.
— Нет, — ответил он, показывая на нераспаханный кусок земли. — Мне придется работать до темноты. — Павел сильнее налег на плуг, надеясь, что Мириам поймет намек и уйдет. Если бы он знал, что она придет, он надел бы рубашку. А сейчас он был обнаженным по пояс, с грязной косынкой на лбу, чтобы пот не попадал в глаза. Словом, отличная картина для невинной молодой девушки.
Павел подумал о том, что, появись Мириам Элтман несколькими месяцами раньше, Михаил не попал бы в эту ловушку. Мириам была будто создана для него. Если эта шлюха снова сбежит, что, без сомнения, произойдет, может быть, Михаил это тоже поймет. На свадебное ложе эта девушка придет девственницей и будет ему верной до самой смерти. Она не из тех, кто приносит горе в жизнь мужчины. Она родит ему детей и сделает его счастливым.
— Тебе же нужно есть хоть иногда, — сказала Мириам, подходя ближе.
Он старался не смотреть на нее. Чем реже его взгляд будет останавливаться на ней, тем лучше.
— Папа и мама хотят отблагодарить тебя.
— Они вчера это сделали. Передай, что я всегда готов помочь.
— Может, ты не любишь детей?
— Детей? — переспросил он, не понимая, о чем она. — Почему же, я люблю детей. А при чем здесь дети?
— Я просто подумала, что ты не хочешь прийти к нам на ужин, потому что нас так много.
Она неторопливо шла, заложив руки за спину. Он пробежал глазами по ее телу, и у него пересохло во рту.
— Какой была твоя жена, Павел? Вопрос застал его врасплох.
— Она была… чудесная.
— Она была высокая?
— Почти как ты. — Тесси была пониже, у нее были темно–коричневые волосы в отличие от блестящих черных волос Мириам. И ее глаза. Он не мог вспомнить, какого цвета были глаза Тесси, глядя в глубокие, темно–карие глаза Мириам.
— Она была красивая?
Он взглянул на Мириам, и его сердце быстро забилось.
— Твоя жена, — уточнила она, — была красивая?
Он попытался вспомнить лицо Тесси и не смог. Только не сейчас, когда Мириам так смотрит на него. Его пугали ее застенчивые взгляды на его тело.
— Она была очень красивая, — ответил он и резко остановил лошадь. — Я думаю, тебе лучше идти домой. Твоя мама, наверно, уже беспокоится.
Мириам покраснела. — Извини, — тихо сказала она. — Я не хотела задерживать тебя. Может, ты как–нибудь в другой раз придешь к нам на ужин. — Он увидел блеснувшие в ее глазах слезы, прежде чем она отвернулась и заторопилась уходить. Ему хотелось удержать ее, но он вовремя остановил себя и, сжимая руками плуг, с сожалением смотрел ей вслед, чувствуя глухую боль где–то внутри. Он вовсе не собирался быть с ней суровым, но поступи он иначе, она бы, скорее всего, не ушла сразу. А она была слишком большим искушением для него.
