Брайт шумно вздохнул. Он сам только что высокомерно предлагал Порции купить ее. Неудивительно, что она была так возмущена.
Зенон посмотрел на хозяина.
— Да, мой друг, — сказал Брайт. — Положение вещей скверное, но, может, это и к лучшему. Вряд ли она снова заговорит со мной, и это удержит меня от дурацких поступков. Будем надеяться, что дела ее братца утрясутся и она в ближайшее время уедет в свое поместье стоимостью в пять тысяч гиней.
Собака продолжала внимательно смотреть на него.
— Ты думаешь, мне их жалко? Ты же прекрасно знаешь, что пять тысяч для меня ничто. — Брайт вздохнул. — Давай скажем так: это слишком незначительная цена, чтобы оградить кого-то от еще более худших поступков, но все надо делать тайно. Сомневаюсь, что Порция возьмет деньги прямо у меня. Гораздо лучше, чтобы помощь пришла из-за карточного стола.
Брайт легонько щелкнул Зенона по носу и поднялся.
— Будем надеяться, что еще не перевелись жирные голуби, которых можно пощипать.
После еще одной неудачной встречи с лордом Брайтом Порция хотела только одного — никогда его больше не видеть. А для этого она должна поскорее покончить с делами и убраться из Лондона.
Она направлялась обратно к дому Форта, моля Бога, чтобы он уже оказался на месте. Если приехали слуги с его вещами, значит, и он не заставит себя долго ждать. Надменный швейцар был еще неприветливее и попытался захлопнуть дверь перед самым ее носом. Однако на этот раз Порция вела себя настойчивее, и ему пришлось провести ее в гостиную, чтобы она могла оставить Форту записку. Гостиная оказалась очень скромной — совсем не такой, какой они с Оливером себе представляли, — но по крайней мере там нашлись перо и бумага.
Руки Порции дрожали, и она никак не могла сосредоточиться.
Она думала о том, что не станет шлюхой даже за десять тысяч гиней, даже для Брайта Маллорена…
Порция перевела дыхание и постаралась взять себя в руки. Подозревая, что швейцар прочитает записку, как
Только закроет за ней дверь, Порция была немногословной. Она лишь написала Форту, что хочет увидеться с ним возможно скорее, и сообщила ему их адрес. Про себя она подумала, что Форт обязательно поможет им и они окажутся вне опасности.
Порция отдала записку слуге и поспешила домой, стараясь не думать о ненавистном ей человеке.
В квартире стояла тишина. Была уже вторая половина дня, и встревоженная Порция постучала в дверь комнаты брата.
— Убирайся! У меня разламывается голова!
— Может, тебе принести лекарство? — спросила она, удивляясь, сколько еще Оливер будет скрываться у себя.
— Нет. Спасибо, Порция.
Порция вздохнула и села читать Мильтона, но мысли ее были далеко: она продолжала думать о Брайте Маллорене.
Порция старалась припомнить его грубое поведение в Мейденхеде и сосредоточиться на сегодняшнем оскорбительном предложении, но почему-то перед ее глазами всплывало другое: Брайт успокаивает плачущую девочку.
Значит, он не так уж плох…
Громкий стук в дверь прервал поток ее путаных мыслей.
Слава Богу, должно быть, записка от Форта.
Порция распахнула дверь и увидела на пороге двух незнакомцев, по виду не похожих на слуг: один — высокий, смуглый, черноволосый, второй в обильно напудренном парике. Их можно было бы принять за джентльменов, если бы не неряшливая одежда и бегающий взгляд. Инстинктивно Порция начала закрывать дверь, но тот, что был повыше, удержал ее.
— Мы хотим видеть сэра Оливера Апкотта, — сказал он тоном хорошо воспитанного человека.
— Его нет дома.
— Нет? Вы удивляете меня.
— Почему?
Мужчина улыбнулся, обнажив кривые, испорченные зубы.
— Вам лучше впустить нас, мисс Апкотт.
Порция не сдвинулась с места.
— Я не мисс Апкотт.
Рыбьи глаза мужчины округлились.
— Вы его возлюбленная?
— Нет, сэр, — сердито ответила Порция, — я его сестра. Вам лучше прийти попозже.
Порция снова попыталась закрыть дверь, но мужчины, оттолкнув ее, ворвались в квартиру.
— Да как вы смеете! — закричала она, стараясь криком привлечь соседей. Так вот она, опасность!
— Позовите брата, — приказал смуглый. Порция двинулась к комнате Оливера, но в это время дверь открылась, и на пороге появился он сам в длинной ночной рубашке.
