Представив себе такую картину, она прервала поток дурных мыслей.
— Мне бы хотелось, чтобы вы не играли, — прошептала она и, увидев его изумленное лицо, добавила:
— Я хочу, чтобы никто не играл.
Брайт скривил губы:
— Интересно, что мы все будем делать длинными вечерами? Ах, да, сидеть у камина с нашими верными супругами;
Порция густо покраснела.
— Вы смеетесь, милорд, но так было бы лучше.
— Несомненно. Вы пугаете меня, мисс Сент-Клер?
— Конечно же, нет.
— Вернее, я хотел сказать, что боюсь за вас. В вас есть что-то от Жанны д'Арк.
— Я не религиозная фанатичка, милорд. Лицо Брайта было серьезным.
— Но вы порывистая, храбрая, и у вас высокие идеалы, а это очень опасно в наш циничный век. Случись что, вы не колеблясь броситесь защищать их, подвергая себя опасности. Вы сгорите, как мотылек в пламени свечи.
— Этого не случится, милорд, — ответила Порция, но слова Брайта засели у нее в голове. Все эти дни она жила в предчувствии чего-то страшного.
— Вы так считаете? Не вы ли чуть не застрелили меня на днях?
— Да, — прошептала, покраснев, Порция.
— Почему?
— Я не могла допустить, чтобы кто-то врывался в чужой дом.
— И поэтому решили пустить в меня пулю, дорогая амазонка? Интересно, что бы вы сделали с моим трупом?
— Вызвала бы стражу, — ответила Порция, холодея от ужаса.
Брайт громко рассмеялся:
— Ни капли не сомневаюсь, что вы поступили бы именно так.
Костяшками пальцев он дотронулся до ее щеки.
— Вы такая свеженькая.
— Свеженькая, как ледяная вода.
— Пожалуй, это грубое сравнение; — заметил Брайт с теплой улыбкой. — Я бы предпочел сказать, как прохладный фонтан в жаркий полдень.
Порция не нашлась, что ответить, и молча смотрела на него.
Брайт, казалось, не замечал ее состояния и непринужденно продолжал:
— Могу я надеяться, что теперь вы оживите наше общество своим присутствием, Ипполита?
Порция почувствовала, как у нее закружилась голова, и была рада, что опирается на руку Брайта.
— Я… я сомневаюсь, милорд. У нас с братом нет ни малейшего намерения оставаться здесь долго. Мы скоро уедем.
— В таком случае общество останется в проигрыше. Брайт подвел ее к Оливеру и, поклонившись, ушел.
Порция взглядом проводила Брайта Маллорена и стала искать глазами место, где бы можно было присесть.
— Итак, вы привлекли внимание общества, — сказал Оливер, — но ты вела себя с ним слишком смело, Порция. Ты смотрела на него так…
Порция густо покраснела, представив, как они с Брайтом выглядели перед окружающими.
— Ничего подобного! — прервала она брата, энергично обмахиваясь маской. — Он такой высокий, что мне невольно пришлось заглядывать ему в лицо. Не вижу здесь ничего неловкого.
Но Порция прекрасно сознавала, что говорит не правду и что Оливер тоже не верит ей.
— Запомни, Порция, что аристократы заключают браки только с людьми своего круга, а такие, как Брайт Маллорен, или не женятся вообще, или женятся на деньгах и землях. У них нет возможности содержать жену.
Они сели за столик, и Порция, собравшись с силами, непринужденно рассмеялась:
— Брак? Кто говорит о браке? Об этом не может быть и речи.
— Иногда подобные Брайту ухаживают за женщинами из любви к искусству, — продолжал Оливер, игнорируя ее замечание.
Порция похолодела, понимая, что брат точно определил намерения Брайта Маллорена. Единственное, что она не могла понять, — почему он выбрал в качестве своей жертвы такую деревенскую простушку, как она.
— Посмотри, — сказал Оливер, — сейчас он увивается вокруг миссис Финдлейсон.
Порция посмотрела на веселую черноволосую красавицу, облаченную в красное бархатное платье, отороченное темным мехом. Вокруг нее вились еще пять нарядных субъектов, как вьются яркие мотыльки вокруг пламени или, вернее, как ястребы в охоте за добычей, поскольку Брайт Маллорен отнюдь не походил на порхающего мотылька.
Но и миссис Финдлейсон вовсе не походила на жертву.
Кто же за кем охотится?
— Кто из этих джентльменов мистер Финдлейсон? — спросила Порция.
— Я уже говорил тебе, что она вдова и хочет использовать деньги, оставленные ей покойным мужем, торговцем чаем, чтобы заполучить второго мужа. Она ищет его среди аристократов, а Брайт Маллорен там высоко котируется.
