— Мне нужны имена сообщников.
— Он будет молчать.— Разве она битый час не уговаривала Майкла назвать хоть одно имя? — Вы можете влепить ему хоть десять лет, но ничего не добьетесь. А каков будет результат? Он станет законченным уголовником, только и всего. Так давайте используем последний шанс избежать этого!
Они обсудили проблему вдоль и поперек, и Джарвис дрогнул. Не по доброте сердечной, а потому что доводы Эйджи каждый раз оказывались более весомыми. У него не было ни времени, ни сил, чтобы затевать долгую тяжбу из-за какого-то паршивого малолетки.
— Все равно это не спасет его от обвинения в покушении на ночную кражу со взломом.— На этом он стоял твердо и напоследок не удержался от капельки яда.— Даже если мы и согласимся считать его малолеткой, судья не позволит взять его на поруки.
Эйджи захлопнула чемоданчик.
— Предоставьте мне самой разбираться с судьей. Кстати, а кто будет рассматривать это дело?
Джарвис ухмыльнулся.
— Друри...
* * *
Поведение Кэролайн Гленн Друри было абсолютно непредсказуемо. Самые фантастические судебные решения она извлекала из рукавов своей мантии так же непринужденно, как фокусник вынимает из цилиндра живого кролика. В свои сорок с небольшим лет она была элегантна, привлекательна, и ее огненно-рыжую волнистую шевелюру эффектно подчеркивал один-единственный седой локон.
Эйджи обожала ее. Судья Друри ныне была убежденной феминисткой, доказавшей, что незамужняя, деловая, интеллигентная женщина может добиться успеха без всяких ахов и охов. Постоянное мужское окружение не оказывало на нее ни малейшего влияния: судья Друри оставалась воплощением женственности. Эйджи уважала ее, восхищалась ею и надеялась пойти по ее стопам.
Она уже жалела, что дело не попало к другому судье.
Друри выслушивала необычные доводы Эйджи с таким видом, что у той душа уходила в пятки. Губы судьи были поджаты. Плохой признак! Палец с идеальным маникюром лежал на судейском молотке. Эйджи заметила, что она изучает лица, обвиняемого и Олафа, сидевшего как раз напротив скамьи подсудимых.
— Советник, вы утверждаете, что обвиняемый согласен возместить всю сумму ущерба, что по закону он является несовершеннолетним, и поэтому вы считаете тюремное заключение необязательным?
— Ваша честь, я действительно предлагаю, учитывая обстоятельства дела, обойтись наказанием, не связанным с лишением свободы. Как мать, так и отчим обвиняемого скончались. Мать умерла семь лет назад, когда подсудимому было двенадцать лет, а отчим умер в прошлом году.
Мистер Стивенсон изъявляет желание взять на себя ответственность за его поведение. Защита считает, что поскольку компенсация за ущерб выплачивается полностью, а обвиняемый будет находиться под постоянным присмотром опекуна и проживать у него, тюремное заключение в данном случае было бы чересчур строгим наказанием за ошибку, в которой мой клиент глубоко раскаивается.
Насмешливо фыркнув, Друри воззрилась на Майкла.
— Молодой человек, вы действительно глубоко раскаиваетесь в своей неудачной попытке кражи со взломом?
Вид у Майкла был угрюмый и неприветливый. Он дернул плечом, и только подзатыльник сводного брата заставил его очнуться.
— Конечно, я...— проворчал он, посмотрел на Эйджи и прочитал в ее глазах такое серьезное предупреждение, что тут же перестал хорохориться.— Это было глупо...
— Несомненно,— согласилась судья Друри.— Мистер Джарвис, какова ваша позиция?
— Ваша честь, окружная прокуратура не считает возможным снять обвинение, хотя мы согласны относиться к подсудимому как к несовершеннолетнему. Обвинение может быть снято или смягчено только в том случае, если обвиняемый назовет своих сообщников.
— Вы хотите, чтобы он донес на тех, кого — по ошибке, разумеется,— считает своими друзьями? — Друри с любопытством посмотрела на Майкла.— Подсудимый, вы хотите что-нибудь в добавить?
— Нет, мэм.
Она издала звук, смысл которого остался для Эйджи неясным, и указала на Олафа.
— Встаньте... Мистер Стивенсон, если не ошибаюсь?
Олаф неуклюже поднялся.
— Да, мэм... Ваша честь...
— Где вы были, когда ваш младший брат, будучи предоставлен самому себе, связался с «каннибалами»?
