Он сел, но без особой охоты. Чувствуя себя полным идиотом, попытался удержать на колене хрупкое блюдечко, потом опомнился и поставил его на стол. Пепельницы не было видно, и он подавил желание закурить.
Он не прислушивался к разговору, пока голос Эйджи не зазвенел от возбуждения. Тогда он слегка улыбнулся. Она рьяно бралась за любое дело, словно матрос-первогодок. Боже мой, как ему нравилось слушать ее нетерпеливый голос! Сколько раз за последние дни ему приходилось звонить ей?
Слишком часто, признался он самому себе. Чем-то эта леди задела его за живое, и он сам не знал, хочет ли освободиться или предпочитает быть у нее на крючке. Ему пришлось напомнить себе, что сейчас не время и не место думать о том, что его влечет к ней. Сейчас надо думать о Майкле. Только о Майкле, ни о ком другом!
Понятное дело, братец сопротивляется, но она от него не отстанет. Когда она вдруг горячо заговорила по-литовски, он чуть не уронил на стол фигурку злобной кобры, которую взял от нечего делать. Почему-то этот язык сводил его с ума.
— Так,— удовлетворенно сказала она, сломив сопротивление брата.— Я у тебя в долгу, Джон.— Она засмеялась, и от этого довольного, полнокровного смеха внутри у Олафа что-то вспыхнуло.— Хорошо-хорошо, значит, дважды в долгу!
Она повесила трубку. Олаф в это время любовался ее стройными ногами в чулках цвета хаки. Когда ее колени соприкасались, нейлон возбуждающе шуршал...
— Джон с напарником собираются обойти все известные им притоны «каннибалов». Если они найдут Майкла, то позвонят нам.
— Значит, будем ждать?
— Будем ждать.— Она поднялась и вынула из ящика стола чистый блокнот.— Чтобы скоротать время, расскажите мне о прошлом Майкла. Вы говорили, что его мать умерла, когда ему было двенадцать лет. А кто был его отцом?
— Его мать не была замужем.— Олаф инстинктивно полез за сигаретами, но вовремя спохватился. Поняв его жест, Эйджи снова поднялась и откуда-то извлекла пепельницу с отбитым краем.— Благодарю.— Приободрившись, он прикурил, по привычке прикрывая огонь сложенными ковшиком ладонями.— Лайзе было лет восемнадцать, когда она забеременела, но ее парень не пожелал заводить семью. Он смылся и бросил ее на произвол судьбы. Вскоре она родила и делала для Майкла все, что могла. Однажды она пришла в бар узнать насчет работы, и отец нанял ее.
— Сколько лет тогда было Майклу?
— Четыре или пять. Лайза разрывалась между ним и работой. Иногда ей не удавалось найти никого, кто бы согласился посидеть с ним. Тогда отец разрешил ей брать его с собой, и я присматривал за ним. Он был ничего,— слегка улыбнулся Олаф.— То есть довольно послушный. Чаще всего он просто сидел и смотрел на всех с таким видом, словно боялся, что его вот-вот выгонят. Но он был не дурак. Когда его отдали в школу, он умел читать и даже немного писать. А через пару месяцев Лайза и мой отец поженились. Отец был лет на двадцать старше, и оба они были одиноки. Моя мать умерла больше десяти лет назад. Лайза с ребенком переехали к нам.
— А как вы... Как Майкл отнесся к этому?
— Да нормально, кажется. Черт побери, я сам тогда был мальчишкой...— Разволновавшись от воспоминаний, он встал со стула.— Лайза из сил выбивалась, чтобы всем угодить. Такая уж она была. А отец... Знаете, он был не подарок и много времени проводил в баре. Мы, конечно, не были идеальной семьей, но все было более-менее нормально.— Он оглянулся на фотографии и с удивлением ощутил, как его кольнула зависть.— Я не обращал внимания на то, что под ногами крутится какая-то мелочь. Почти не обращал. Потом я ушел служить во флот и не думал о высшем образовании. Это была семейная традиция. Когда Лайза умерла, Майк сильно переживал. И отец тоже. Наверно, они скрывали это друг от друга.
— И как раз тогда Майкл начал доставлять хлопоты?
— Да, пожалуй. Он замкнулся, ушел в себя, но после смерти матери, конечно, стало хуже. Когда я вернулся, отец очень жаловался на него: мол, все делает наперекор. Связался с панками. Так и жди беды. Отец был очень болен. А Майк то и дело отлынивал от работы и норовил хлопнуть дверью. И когда я что-нибудь говорил, он предлагал мне поцеловать его в...— Олаф пожал плечами.— Вот вам все как на духу.
