— Лекарства ему дорогие были нужны. Ответственность, документы, драться за него пришлось бы, с чиновниками и прочими… Мы были неготовы. Он был для нас младший друг, брат… но не сын. Он понял сам: «Вам свои дети нужны, да?» Я сказала: «Да». И он перестал приходить. Сам перестал. Один раз шел мимо моего балкона и рукой помахал. Мальчишки рядом какие-то… Приютские, наверное. И все, больше мы его не видели.
Анна невольно потянулась к руке Лизы. Хотелось ее утешить. Сказать какие-то правильные слова. Но не было правильных слов. И дотронуться до руки она не посмела. Так и сидели обе — руки на столе, рядом — нетронутые стаканы.
— Не видели его больше, — повторила Лиза, — а через два месяца… это случилось… Поехали мы в «Леруа Мерлен» — обои покупать, плитку. Ремонт затеяли… А я что-то с утра себя плохо чувствовала. Но, думаю, ничего, разгуляюсь. Выбирали кафель, огромный зал, красивые панно, все такое, и я вдруг чувствую, как земля уходит из-под ног. Никогда не думала, что это выражение имеет реальный смысл…
Лиза обхватила ладонями свой высокий бокал с соком, нашарила ртом соломинку, сделала глоток. На длинных пальцах не было маникюра, зато на указательном блестело-переливалось кольцо с хорошим бриллиантом.
— Потеряла сознание, — продолжила она, машинально прокрутив кольцо камнем внутрь, — остальное знаю со слов мужа. Упала, стали поднимать, обнаружили кровь. Молодая женщина, кровотечение — решили, что либо выкидыш, либо еще что-то такое, гинекологическое… Вызвали «скорую». Оказалось — анальное кровотечение. Причина — злокачественная опухоль в толстом кишечнике. Аденокарцинома сигмы. Операция. Потом еще. Общим числом четыре на сегодняшний день. Шесть курсов химиотерапии. Вот, восстанавливаю кровь… И думаю… Я все время думаю: это мне за мальчика. За предательство. Понимаете?! — Лиза почти кричала. На ее бледном лице ярко выступил неровный румянец.
Анна похолодела. Ей хотелось встать и убежать от худой девушки с ее жуткой историей. Но это неудобно, вдобавок у нее внезапно пропал воздух. Перед глазами запрыгали черные шарики, много, вверх-вниз, чуть позже к ним присоединились красные.
— Женщине плохо! — кто-то сказал ей в самое ухо, и сразу же все вокруг залилось чем-то густым и горячим.
Открыла глаза в своей палате. Рядом на удобном стуле — давешняя медсестра в оранжевом читала журнал «Все звезды».
— Спасибо, — пробормотала Анна, — но я бы хотела остаться одна.
— Это как доктор распорядится, — звонко ответила медсестра, поправив пышную прическу. — Сейчас спрошу…
Анна отвернулась к стене и прижала колени к груди, инстинктивно стремясь занимать как можно меньше места. Ей было очень страшно, каждая клетка ее тела вопила от страха, визжала; она была сейчас не властна распоряжаться ни собственными мыслями, ни собственными желаниями, вот только — прижать колени к груди и замереть…
«Господи Господи и я знаю и я знаю и мне это за мальчика или за девочку и мне это наказание я убийца, я сама, сама виновата…»
— Простите меня, — раздался спокойный голос за спиной. — Простите, я вас расстроила.
Анна с усилием обернулась — перед ней стояла худая Лиза в слишком большом махровом халате. Она протягивала ей румяное яблоко и говорила:
— Вот. Угощайтесь. Мне нельзя, а все несут. Даже клубнику. Даже малину… Простите.
Голос у нее был такой несчастный, что Анна вновь задохнулась, уже от жалости, и сумела выговорить:
— Ничего… Ничего. Все в порядке. Присаживайтесь…
— Спасибо! — обрадовалась девушка. — Давайте, я вам что-нибудь веселое расскажу. Ну, не то что прямо веселое, а хотя бы про любовь. Хотите?
— Конечно, — Анна тоже села на кровати. — Про любовь — это самое оно!
Она посмотрела в окно. Смеркалось. Ветки деревьев колыхались. Погода, кажется, испортилась окончательно. Лиза оживленно потерла птичьи ручки и снова прокрутила кольцо.
— Вчера меня товарищ навещал, однокурсник, вот яблоки — это он. Хороший парень, но совсем бедный и даже никчемный. Практически не работает, так — фотограф на договоре… Пьет. Жалуется на жизнь. Представляете, да?
Анна кивнула.
— И вдруг ему повезло — влюбился в прекрасную женщину, красивую и успешную — топ-менеджера крупной промышленной компании… Все складывалось хорошо: и секс, и общение, и перспективы… На днях она пригласила его к себе домой. Он вошел в элитную квартиру на улице Садовая-Триумфальная и замер от ужаса. Нет, по части дизайна все прекрасно, тщательно продумано: картины, ковры, лампы, камины, антиквариат… А ужас вот в чем — в чувстве оглушительной пустоты. Ни одной старой фотографии, потертой книжки, семейного альбома, дешевой безделушки, напоминающей о чем-то личном… Говорит: «Я не увидел ни прошлого хозяйки, ни прошлого ее родителей. Только здесь и сейчас».
