— Но вы предлагаете мне смерть! — проговорил негоциант, взволнованный донельзя словами незнакомца.
— Смерть лучше нищеты и позора! — возразил сухо Заккариас. — Но довольно болтать: я вижу, что тебе недостает решимости, Бартоломео, и потому не буду больше настаивать… Удивляюсь только, зачем ты лелеял так долго мечту подняться выше патрициев, став для этого любимцем народа, когда ты ни более ни менее, как тщеславный павлин, гордящийся своими перьями? У тебя даже нет той смелости и предприимчивости, какая есть у людей, стремящихся к власти!
Бартоломео взглянул сурово на незнакомца и ответил:
— Если у меня нет решимости, зато есть достаточно гордости, чтобы не позволить никому оскорблять себя, господин Заккариас! Я колеблюсь не из трусости. Но дело идет теперь ведь не о защите отечества, а об измене ему. Ваши обещания не могут ослепить меня, и я не гонюсь за блестящими призраками. Я прежде всего венецианец, хотя и враг сената. И я не согласен продать Венецию, в которой я родился, страдал, боролся, разбогател… Слышите, вы? Я не согласен продать ее за все сокровища мира!
— А кто же просит вас продавать ее? — спросил Заккариас холодно, внутренне обеспокоенный плохим оборотом, который принимал разговор. — Вам в течение всей жизни приходилось унижаться перед патрициями, и я даю вам теперь средство отомстить им за себя — вот и все! Но если вы не желаете пользоваться им, то я не буду навязываться и отыщу другого богатого купца, у которого было бы поменьше щепетильности, чем у вас.
Он повернул было к двери, но Бартоломео остановил его за руку и произнес умоляющим тоном:
— Подождите еще мгновение, Заккариас! О, если б вы убедили меня, что за вашим предложением не скрывается ловушка, что мне не предстоит играть роль Искариота, продавшего Христа, что я не буду проклят народом, который доверяет мне слепо… Дайте же верные гарантии, и я подпишу наш договор своей кровью!
Разносчик притворился, что подозрения Бартоломео удивляют его в высшей степени.
— Теперь вы хотите в свою очередь оскорбить меня недоверчивостью? — заметил он. — Я не понимаю ваших загадочных вопросов. Потрудитесь объясниться.
— Скажите мне: останется ли Венеция свободной? — спросил купец тихим и нерешительным тоном.
Мнимый торговец пожал плечами.
— Кто ж осмелится наложить на Венецию цепи, когда дожем ее будет могучий и богатый Бартоломео ди Понте? — отозвался он с чуть заметной усмешкой. — Ну, теперь-то вы успокоились, купец? Согласны ли вы подписать договор?
Но купец по-прежнему продолжал смотреть на Заккариаса с недоверием.
— А на чью помощь будет надеяться моя прекрасная родина, если на нее нападут сарацины, норманны или крестоносцы? — спросил негоциант.
— На помощь восточного императора, — ответил разносчик. — А чтобы новый дож не сомневался в искренности императора, последний пришлет ему целый гарнизон для защиты Венеции в случае нужды. Он даже объявит себя официально покровителем республики!
— Понимаю! — проговорил со вздохом ди Понте. — Я должен вытаскивать для него из огня каштаны. Нет, господин Заккариас, не старайтесь больше убедить меня, что я смогу стать дожем Венеции. Я понимаю, что не могу быть для нее не кем иным, как тюремщиком.
Заккариас прикусил губу, поняв, что он сделал промах своей поспешностью и что итальянская проницательность превосходит византийскую хитрость. Но он не смутился и постарался исправить ошибку.
— Вы впадаете в крайности и видите все в черном цвете! — возразил он, стараясь казаться беспечным. — Вы не приняли во внимание, что каждому дожу необходимо иметь сильного союзника, потому что чернь непостоянна, как море, и готова завтра же разбить то, чему она поклонялась сегодня… Кроме того, Венеция не сможет отбиться одна от варваров, когда не станет патрициев, которые будут сосланы куда-нибудь или приглашены в Константинополь.
— До этого дня она оборонялась всегда от врагов покровительством святого Марка — саблей своих сыновей, — заметил печально ди Понте.
— Так что же, синьор, да или нет? — спросил нетерпеливо Заккариас. — Мне некогда!
— Дайте мне подумать, прежде чем я скажу последнее слово! — ответил купец, посмотрев искоса на странного разносчика.
