Старик задрожал.
— Берегитесь! — шепнула ему Зоя, приблизившись к нему. — Если император пренебрегает до такой степени смертью, то у него непременно есть талисман, который предохраняет его от гибели, и тогда ваша месть бессильна!
Мануил окинул отца и дочь насмешливым и презрительным взглядом.
— Ты дурно поступил, Никетас, забыв прошлое, — продолжал Комнин. — Тебе не следовало искушать судьбу. Если бы ты не явился сюда, то мог бы наслаждаться жизнью еще много лет, но теперь ты погиб. Уезжая из Венеции, я принесу ей две очистительные жертвы в лице отца и дочери, радующихся теперь моему отчаянию.
Но эта угроза, казалось, не смутила логофета и Зою. Они отошли от Комнина и приблизились ко льву, при виде которого губы цезаря искривились злой усмешкой. Он обернулся к Аксиху и, указывая на отца с дочерью, проговорил холодно:
— Отдай их льву.
Укротитель улыбнулся и подошел молча к своему любимцу.
— О, как ты великодушен, Мануил! — воскликнула гречанка, посмотрев насмешливо на властелина Византии и наклоняясь к животному, чтобы погладить его косматую голову.
Лев весело поднялся с земли.
— Гассан! — приказал зверю Аксих, указывая на Никетаса. — Взять его!
Все присутствующие вздрогнули, ожидая, что лев кинется на старика и растерзает его, но лев спокойно стоял в той же позе.
— Гассан! — повторил укротитель сердито. — Что же ты перестал слушаться моего голоса?
— Не трать по пустякам слова! — перебила гречанка. — Не заставляй льва, если ты не хочешь сам попасть на его зубы.
Говоря это, она продолжала гладить льва, указывая ему на Аксиха. Гассан глухо зарычал и взглянул на своего господина с такой угрозой, что тот затрепетал всем телом.
— Пресвятая Богородица! — воскликнул он. — Что это за чудо: лев перестал узнавать меня и повинуется воле этой женщины!..
— Хотелось бы мне знать, гордый цезарь, так же ли мало боишься ты разъяренного льва, как яда, кинжала и чумы, — произнесла Зоя вызывающим тоном.
Комнин вздрогнул, но не сказал ни слова.
— В этом можно, впрочем, сейчас убедиться, — продолжала она. — Отчего не воспользоваться удобным случаем испытать степень отваги победителя Антиохского Геркулеса. Вперед, Гассан, бери нашего врага! — крикнула она льву, придав своему голосу выражение ненависти и злобы.
Между тем Мануил Комнин успел уже вернуть свое хладнокровие и ожидал с непоколебимой верой в свою силу, которая выручала его столько раз из опасностей, приближения страшного противника.
После нового поощрения со стороны Зои лев бешено зарычал и бросился на императора.
Последний стоял твердо, как дуб, и даже не пошатнулся от толчка, который опрокинул бы десяток силачей, защищаясь левой рукой, исцарапанной в кровь когтями животного. Он ловко прицелился ножом и выколол льву глаз.
Гассан взревел от боли и покатился по земле, но затем он вскочил, бросился снова на Комнина и запустил в плечо свои острые зубы. Горячее дыхание уже жгло лицо императора, но ловким движением увернулся он от страшной пасти и выколол зверю его последний глаз.
Обливаясь кровью, ослепленный, лев упал на землю, испустив такой жалобный вой, что ужас овладел всеми присутствующими.
Хотя и сильно помятый, Мануил встал, спокойный и невозмутимый как всегда.
— Бедный Гассан! — проговорил насмешливо Мануил. — Напрасно повиновался ты капризам прекрасной Зои. В наказание за это я не убью тебя, чтобы ты, лишенный зрения, был посмешищем детей. Что же касается тебя, Никетас, и твоей дочери, я дарю вам жизнь за вашу смелость и дам вам спокойное убежище… Добрые товарищи, — продолжал он, обращаясь к матросам и бросая им горсть золота. — За хижиной Орселли есть гондола, в которой вы должны перевезти этого старика и его дочь на ваши галеры, с которых вы ушли… Кризанхир, назначаю тебя начальником этой экспедиции, так как мне известно, что ты любишь эту девушку, заставившую тебя забыть о своей обязанности в отношении меня, твоего законного повелителя.
Слова эти были произнесены таким саркастическим тоном, что аколут посинел от ужаса, поняв, что император знает о его участии в заговоре, который не состоялся благодаря благородному поступку Валериано Сиани. Он поклонился молча, зная, что всякое оправдание будет бесполезно: Мануил Комнин не изменял никогда своих решений.
