— На месте дяди я бы ни гроша тебе не оставил.
— А он вот оставил. — Замечание Винса всколыхнуло в ее душе какое-то непонятное чувство. Но прежде чем оно успело оформиться в нечто более конкретное, Тори выпалила: — Хотя ты, наверное, пытался его отговорить.
Стальной блеск серых глаз подтвердил ее подозрения. И еще она поняла: материальная сторона дела Винса совсем не волнует. Его отношение к ней зиждется исключительно на личной антипатии к Джилл и к ее дочери, то есть к ней, к Тори.
— А ты бы не попыталась? — парировал он. — Когда человек столько лет страдал из-за того, что единственная его дочь знать его не желает, а потом вдруг появляется жадная до денег девица, которая только и ищет, как бы чего урвать... ты бы не стала протестовать?
Тори сомневалась, что старый Ллойд очень переживал из-за ухода дочери из семьи, не говоря уже о том, чтобы невыносимо страдать, но вслух сказала совсем иное:
— Ты что, действительно сомневаешься в том, что я та, кем себя называю? — В ее напряженном взгляде читался вызов.
Они оба остановились как раз в том месте, где дорожка шла под деревьями. Тени от голых ветвей легли на лицо Винса причудливым узором.
— А ты именно та? — Тон его был резким и требовательным, но во взгляде промелькнула растерянность.
Тори на мгновение задержала дыхание. Вот бы увидеть его в таком состоянии тогда, десять лет назад... Дочери Джилл, пугливой и робкой девочке, растерянность этого самонадеянного человека доставила бы несказанное удовольствие.
Она рассмеялась. В холодном и чистом воздухе смех ее прозвенел, как колокольчик.
— Ты и вправду не знаешь, Винс. И именно это тебя задевает. Ты не любишь, когда в чем-то не уверен. Тебя бесит, когда ты не можешь держать ситуацию под контролем... Да, дорогой мой кузен? Ничего не поделаешь. Придется поверить мне на слово. А по-другому никак. — Она улыбнулась с горькой иронией.
— Поверить на слово наглой девице, — насмешливо отозвался он, — которая называет себя дочкой Джилл?! Ха! Мне уже смешно. Мне наплевать, кто ты такая... вольнонаемная шантажистка или просто шарлатанка, но я тебя предупреждаю: я человек опасный. Со мной лучше не связываться. Одна ошибка, одно неверное движение, и я...
— Ну и что ты мне сделаешь? — взвилась Тори, доведенная его угрожающим тоном до белого каления. — Наручники на меня наденешь?
Ее вспышка произвела на Винса впечатление.
— Вот, значит, какие у тебя пристрастия? Любишь, когда тебя свяжут, а ты просишь пощады? И куда подевалась невинная девочка, которая некогда пришла ко мне в спальню за целомудренным поцелуем?!
В который раз за этот день кровь прилила к щекам Тори. Это надо же быть такой дурой! Во что она ввязывается? С самого начала можно было предположить, что ни к чему хорошему это не приведет. И все-таки... словно где-то там, в другой жизни, Тори, сама того не желая, представила то обжигающее возбуждение, которое пробудят в ней его поцелуи. Представила, как это будет, когда он стиснет ее в объятиях... Представила или, может быть, вспомнила... Потому что Виктория Ллойд об этом знала. Но та, прежняя Виктория Ллойд теперь мертва. А ей, нынешней Тори, Тори Бинг, сейчас нужно одно: исполнить задуманное...
— В отличие от тебя, — медленно проговорила она, стараясь не поддаваться мощной ауре его чувственности, — я всегда очень тщательно подбираю себе партнеров.
Винс усмехнулся. Похоже, его вовсе не покоробил намек на его связь с красоткой-актрисой, которая впоследствии стала главным действующим лицом одного грязного скандала.
— А-а, ты про эту злосчастную интрижку, — протянул он небрежно.
— Весьма злосчастную, — проговорила Тори со значением, хотя знала, что «честь и достоинство» Винса в той истории не пострадали.
— Ладно, как бы там ни было, но пока я не выясню, кто ты такая, ты поедешь со мной в Уотер-холл и пробудешь там столько, сколько потребуется.
Потребуется для чего? Чтобы Винс выяснил, что она самозванка? Он на это надеется?
— Спасибо, конечно, за приглашение, но я остановилась в городе, в очень приличном отеле. — Она в жизни не согласится жить под одной крышей с этим человеком. — Честно сказать, я бы хотела...
