Тори на мгновение задумалась.
— Да я всегда его знала... А почему ты спросил?
— Просто мне показалось, что ты не из тех женщин, которые любят поэзию... и уж тем более Вордсворда. — Судя по тону Винса, не любить поэзию было если не смертным грехом, то непростительным недостатком.
Язвительный ответ так и просился с языка, но Тори только сказала:
— А я, то же самое думала про тебя.
Винс усмехнулся, скривив губы. Они уже спустились в долину и сейчас переезжали через речушку по изогнутому каменному мосту. Чуть дальше, слева, виднелась церквушка. Затем ехали как бы по тоннелю, образованному двумя рядами высокой живой изгороди.
— А ты знаешь местную легенду? — неожиданно спросил Винс. — Говорят, одна девушка венчалась в церкви, мимо которой мы только что проехали...
— И у нее, кажется, был жестокий, самодовольный кузен с тираническими замашками? — не удержалась Тори, хотя ей, наверное, стоило бы промолчать.
— Да. Он ее застрелил... прямо перед алтарем, — как ни в чем ни бывало подтвердил Винс и только крепче сжал руль.
Что-то в голосе Винса затронуло некую болезненную струнку в душе девушки. Ей стало не то чтобы страшно, но как-то пусто и неуютно.
— Ты мне случайно не ту же судьбу уготовил? — тихо спросила она.
Винс от души рассмеялся, умело ведя машину по узкому мостику без перил.
— А что для тебя предпочтительней? — спросил он чуть погодя, когда они переехали речку. — Быть застреленной у алтаря или выйти за меня замуж, чтобы я преподал тебе урок элементарной порядочности, в котором ты явно нуждаешься? — Винс неожиданно сбавил скорость и съехал на придорожную стоянку, закрытую от проезжей части высокими зарослями кустарника. Щелчок рычага ручного тормоза прозвучал угрожающе в наступившей тишине.
— Прости! Я сейчас скажу очень банальную вещь, — выдавила Тори дрожащим голосом, облизнув вмиг пересохшие губы. — Но я бы не вышла за тебя, даже будь ты единственным на земле мужчиной.
Он сдержанно улыбнулся, давая понять, что подобный выпад не произвел на него ни малейшего впечатления, и наклонился к ней... Тори сразу поняла, что он собирается делать.
— Не смей, — выдохнула она.
Но Винс лишь улыбнулся еще ехидней.
— Ну же... Тори... — В голосе и во взгляде — насмешка. — Конечно, тебе неприятно осознавать, что ты хочешь мужчину, которого презираешь. Ничего подобного ты не ждала. Это путает все твои планы, да? Ты не ищешь себе лишних сложностей — но что есть, то есть. Ничего не поделаешь...
Винс, как будто читал ее мысли... Когда он склонился еще ниже к ней, Тори запаниковала. Она попыталась его оттолкнуть, но Винс прижал ее к себе. Ей показалось, что он слегка застонал, когда его губы впились в ее губы... И поняла, что у нее нет сил противиться ему.
Этот поцелуй был совсем не похож на ту расчетливую пробу сил, когда Винс испытывал Тори на «сопротивляемость» в первый день в Уотер-холле. Сейчас его жесткая, неистовая настойчивость, как будто выжгла ей разум. Ее охватило желание такое же дикое и первозданное, как вересковая пустошь. Такое же неудержимое и звенящее, как речушка, бегущая неподалеку. Живительная вода, дающая жизнь земле. Электризующий поцелуй, наполняющий ее, Тори, ощущением истинной жизни.
Она уже не хотела отказывать себе в наслаждении, которое могли ей доставить его поцелуи и ласки. А она знала, что это будет действительно наивысшее наслаждение... Еще в Канаде, на другом конце света, читая запоем статьи про Винсента Ллойда, она иногда представляла себе...
Но прошлые мечты отступили перед реальностью происходящего... Ее губы раскрылись навстречу его губам с какой-то отчаянной жадностью... и Тори успела лишь подумать: Боже, я хочу этого! Я хочу его!
Винс уже целовал ее шею. Она запрокинула голову, отдаваясь обжигающим прикосновениям его губ. Ритм его дыхания, казалось, совпадал с ритмом биения ее сердца. Она трепетала в его объятиях.
Больше не в силах сдерживать свои порывы, она провела руками ему по спине, запустила руки ему под пиджак. Винс вдруг напрягся, и Тори услышала, как он задохнулся от переполнявших его чувств.
— Какого дьявола ты тут делаешь? — с трудом выговорил он, поднимая голову. — Кто ты такая?
