Около «Арт-галереи» охраны не было. Двое курящих мальчиков охраной не считались, потому что один из них что-то, заикаясь, объяснял другому, а другой или уже спал стоя, или очень хорошо это имитировал.
Мы с Марашкой переглянулись и спокойно прошли мимо них, причем я даже не посчитала нужным найти в сумке наши пригласительные
Билеты.
Основное помещение выставочного зала встретило нар полумраком и нестройным гулом десятков голосов. Клиенты уже явно напрезентовались и сейчас, разбившись на группы, обсуждали какие-то свои проблемы, позабыв о цели мероприятия. Трудно было определить на глаз размеры незнакомого помещения, да еще в полумраке, но мне показалось, что приблизительно пятьдесят квадратных метров тут будет.
Обойдя одну пылко целующуюся пару, я подумала, что кто-то пришел сюда не только за живописными впечатлениями, но что же теперь тут делать нам с Маринкой?
— Боже мой, — прошептала Маринка, — и это презентация?! А что же тогда называется домом свиданий?
— Нас честно предупредили, что будет интересно, — напомнила я ей и внимательно осмотрелась по сторонам.
По стенам зала висели картины, направленно освещаемые маленькими светильниками, свет от которых дальше полотен и не шел.
Высокие окна зала, начинающиеся прямо от пола, были прикрыты темными шторами, и их крупные складки только усиливали впечатление странной интимности, которая чувствовалась на этой выставке.
Атмосфера была действительно, как и обещала Жанна Петровна, без формалистики. Все происходящее сильно напоминало разгар приятельской вечеринки, и картины здесь смотрелись только изысканным антуражем.
Мы с Маринкой двумя тополями на Плющихе встали невдалеке от входной двери, и не знаю, как она, а я себя почувствовала здесь лишней и никому не нужной. Кстати, в полумраке никто и не заметил, даже если бы захотел, новый колер на Маринкиной голове.
Каюсь, когда я это подумала, что настроение у меня слегка улучшилось.
Злорадство вообще-то не характерно для меня, но в малой дозе и это нужно испытать. Я так думаю.
— Предложения есть? — тихо процедила мне Маринка сквозь зубы.
— Предлагаю ехать по домам, — нудно произнесла я, потому что на самом деле чувствовала, что это будет наилучшим решением в создавшемся положении. Что нам тут делать, если мы безнадежно опоздали и теперь не знаем даже, к какой компании приткнуться.
Маринка в нерешительности помолчала и вдруг предложила:
— А давай пройдем до конца зала, и если никого из знакомых не встретим, то поедем к кому-нибудь в гости.
— Например, к кому? — с сомнением спросила я, почему-то начиная подозревать какой-то подвох.
— Да не волнуйся ты так, — успокаивающе пролепетала Маринка и сказала как раз то, что я никак не хотела услышать, — ни к кому не хочешь ехать, значит, к тебе тогда и поедем…
Я только вздохнула, ничего не ответив на ее слова, и неторопливой походкой пошла вперед, тщательно избегая встречных людских потоков. Маринка, уцепившись за мой мизинец левой руки, поплелась следом.
Оказавшись невдалеке от ряда освещенных картин, я оглянулась на Маринку.
Маринка вертела головой по сторонам, выискивая знакомых, я же, посмотрев на «живопись», поняла, что освещение не позволяет сделать вывод даже о качестве рамок, не говоря уже о картинах. Осознав это, я совсем было собралась предложить Маринке уходить отсюда, как вдруг она дернула меня за руку.
— Смотри-ка, а вон и твоя Рита, — громким шепотом выдохнула она, — е-мое, да ты только посмотри! — Маринка задергала меня сильнее, и я, посмотрев по сторонам, наконец увидела то, на что она мне показывала.
Приблизительно в десяти метрах от нас, тоже рядом со стеной и тоже под фонариками, поэтому-то мы их и заметили, стояли Рита и Жанна Петровна.
Они о чем-то негромко разговаривали, причем руки Риты медленно гуляли по груди и плечам Жанны Петровны.
Жанна Петровна держала в одной руке бокал с каким-то напитком, а второй рукой плавно жестикулировала, как видно, что-то объясняя Рите.
— Хм, теперь, по крайней мере, понятно, почему Рита так сурово настроена к мужчинам, — заметила я, — то-то она их козлами называла…
— Да-да, — охотно подхватила Маринка, — а этой Тортилле тот классный мужик был нужен только для представительства, я сразу это поняла. Зря я на нее так окрысилась, она, дурочка, всего лишь розового цвета, значит, и возражать сильно не будет, когда я сопру у нее Антона, — неожиданно закончила Маринка.
