Между прочим, это упражнение очень развивает сообразительность вообще и координацию в частности.
Еще годик поброжу по квартире с закрытыми глазами — и можно будет принимать участие в соревнованиях по спортивному ориентированию.
Наткнувшись в коридоре еще на одну сомнамбулу, оказавшуюся Маринкой, я ей кивнула и заперлась в ванной.
Между прочим, яичницу действительно жарил Виктор.
Включив холодный душ, я ужасным шепотом объяснила себе, что обливание холодной водой по утрам омолаживает на один день, и встала под него.
Насчет омолаживания точно не знаю, но просыпаться эта штука помогает. Проверено.
Когда я выпорхнула из ванной — бодрая, энергичная и красивая, как всегда, — Маринка на кухне уже варила кофе.
* * *
— Что-то у меня желудок болит, — пожаловалась она, — перенервничала вчера, что ли…
— Ты ведешь нездоровый образ жизни… — начала объяснять я ей, но Маринка не поддержала светскую беседу.
Буркнув, что по утрам просыпаться и идти на работу, по ее глубокому убеждению, является самым отвратительным извращением и по-настоящему нездоровым образом жизни, она скрылась в ванной.
Мысль, конечно, интересная, но она не помешала мне с удовольствием позавтракать.
… Мы приехали на работу с опозданием минут на сорок. Обычно по утрам редко происходит что-нибудь интересное, но сегодня было все иначе.
Сразу же, как вошла, я наткнулась на Ромку. Ромка — наш несовершеннолетний воспитанник и общий любимец. Любимец, разумеется, в те моменты, пока его не воспитывают. А в моменты, свободные от наших воспитательных усилий, он работает у нас курьером.
— Ольга Юрьевна! — возбужденно проговорил он. — Телефоны обрываются с самого утра! Я, как только вошел, уже на три звонка ответил, а сейчас Сергей Иванович этим занимается.
— Читатели предлагают увеличить тираж? — спросила я, направляясь в свой кабинет.
— Те читатели, которые звонят, ругаются и стращают — сказал Кряжимский.
Он уже сидел за своим компьютером и строчил какой-то материал.
Мы с ним поздоровались, и он протянул мне свежий номер «Свидетеля».
— И кто же эти скандалисты? — напористо спросила Маринка, кидая сумку на свой стол.
— Несколько раз директор Татищевского музея удостаивал нас своим звонком. Резкий мужчина, доложу я вам.
— Хамит? — с неподражаемой интонацией спросила Маринка.
— Не то слово, Мариночка. Я бы сказал сильнее: изощряется в хамстве. Грозит судом и всемирным поношением, — тонко улыбаясь, продолжал рассказывать Кряжимский.
— Оля, отдай мне этого директора, у меня сегодня какое-то склочное настроение с утра. Хочется разрядиться психически, — плотоядно усмехаясь, попросила у меня Маринка.
— Бери, — пожала я плечами, — только изящно, пожалуйста.
— Это мы всегда! — радостно улыбнулась Маринка. — И по-другому просто не умеем.
— Был еще звонок из прокуратуры, два от граждан в поддержку нашей позиции, один из секретариата заместителя председателя правительства области. Долго крутили, но их в основном интересовало, какому кандидату мы симпатизируем, если публикуем такие материалы.
— Тема? — спросила я, открывая дверь кабинета.
— Все одно и то же, — вздохнул Сергей Иванович, — Спиридонов.
Я молча кивнула и зашла к себе.
Соблюдая утренний ритуал — станешь тут суеверной от такой-то жизни, — я положила сумку на тумбочку, достала пачку сигарет «Русский стиль!» и закурила. После этого развернула номер газеты.
Сергей Иванович, замечательный человек и высокий профессионал, не ограничился только публикацией посмертного письма Спиридонова, он еще напечатал и обширный некролог, в котором подробно рассказал о жизненном пути этого заслуженного человека.
Отдельно на первой полосе стояло" сообщение, что наша газета берет расследование кражи картины ван Хольмса под свой общественный контроль.
Можно понять, откуда взялось желание поругаться со мной у директора картинной галереи и всех прочих граждан, позвонивших сегодня с утра.
Словно в ответ на мою мысль сквозь неплотно закрытую дверь кабинета донесся звонок телефона. Маринка ответила, и уже через несколько секунд молчания я услышала, как она интересуется у своего абонента, а правда ли, что картинная галерея подчиняется Министерству культуры.
