На следующий день, где-то часов в двенадцать, ей позвонил Максим. Они с легкостью проболтали о том о сем больше часа и расстались, весьма довольные проведенным вместе временем и тем, что на завтра договорились сходить куда-нибудь. «Куда-нибудь – это же какой простор для воображения», – размышляла Тина и прикидывала, что наденет, если Максим пригласит ее в кино или в кафе. А вдруг сначала в кино, а потом в кафе?
Вообще-то ей не впервые назначал свидание молодой человек. Но впервые она так сильно волновалась и с таким нетерпением ждала наступления следующего дня. И предчувствия ее не обманули.
Возможно, по нынешним меркам все было благопристойно, благопристойно до тошноты. Они побродили по Парку культуры имени Горького, полюбовались устроенными там цветниками. Повосхищались плавающими по глади пруда композициями из самых разнообразных растений. Посетовали на то, что толпы посетителей безбожно топчут газоны и бросают куда ни попадя пеструю фольгу от мороженого, конфет и семечек. Затем, порядком устав, они отыскали уютный домик-кафе с деревянной открытой террасой. Рядом с оградой цвели ирисы в окружении папоротников. И возле них как раз оказался пустой столик.
– Знаешь, у меня такое ощущение, будто мы с тобой знакомы с самого детства, – сказала Тина, когда они заказали чай со слоеными мясными пирожками и вишневое варенье.
– Ага, с песочницы, – поддакнул Максим.
Его тоже поражала та легкость, с которой они общаются. Не нужно было напрягаться, выискивая темы для разговора. Не возникало желания покрасоваться, нагоняя себе цену. Любое замечание казалось интересным, любой поступок – уместным.
«Никогда бы не подумал, что с такой красивой и сексапильной девушкой, как Тина, я буду рассуждать о цветочках и находить это увлекательным, – мысленно удивлялся Максим. – И даже если, проводив ее до дома, я отправлюсь восвояси, то и тогда не испытаю разочарования. Наверняка это что-то да значит».
Словно отвечая на его мысли, Тина задумчиво произнесла:
– Я слышала, что люди, созданные друг для друга, получают удовольствие, когда просто молча сидят рядом.
– А супруги, прожившие вместе много лет, становятся похожими друг на друга.
Максим с преувеличенным вниманием вгляделся в лицо своей собеседницы. Когда он смотрел на себя в зеркало, то видел симпатичного парня, внешне смахивающего на популярного голливудского киноактера. Однако лицезреть Тину ему было во сто крат приятнее.
– Нет, я все-таки предпочитаю, чтобы ты оставалась такая, какая ты есть, – подытожил он.
– Намекаешь на то, что нам предстоит прожить долго… и вместе? – лукаво улыбнулась Тина.
– Кто знает, кто знает, – подмигнул Максим.
Конечно, это была шутка. Но то, что она была произнесена именно сейчас, говорило о многом.
В понедельник утром Тина, с замирающим сердцем и переполненная впечатлениями, вошла в здание фирмы и поднялась на второй этаж. В приемной, где ее стол стоял напротив стола Альбины и куда выходили двери конференц-зала, кабинета Латышева и двух других начальников подразделений, все было по-прежнему… Нет, не по-прежнему.
Секретарша сегодня была явно не в себе. Она сияла как новенький пятиалтынный. Так говорила баба Дуня, когда видела девицу с таким же восторженно-отрешенным взором. Казалось, Бина была здесь и не здесь одновременно. Точнее, телесно она присутствовала на рабочем месте, а всеми помыслами находилась где-то далеко. Там, где так хорошо, что и желать больше нечего.
– Ты чего? – спросила Тина, забыв даже поздороваться, настолько ее поразил вид подруги.
Та с трудом сфокусировала на ней свой взгляд и взвизгнула, потрясая сжатыми кулаками перед грудью:
– Обалдеть!
– Тогда давай рассказывай!
– А у тебя как? – из вежливости поинтересовалась подруга.
– Всему свое время. Сначала ты, – великодушно разрешила Тина.
Ловко брошенная сумочка приземлилась на письменном столе у противоположной стены. А сама Тина быстро налила в кружку уже приготовленного кофе и примостилась на стуле сбоку от стола подруги. Последовал обмен впечатлениями, которого нет ничего увлекательнее, если собеседницы считают, что им есть что поведать друг другу.
