— Значит, ты думаешь…
— Ты меня правильно поняла. Если Гусейн придумал это убийство, он вполне мог обеспечить подобное алиби. Кто-то позвонил ему из Ирана или он сам позвонил туда, заранее договорившись, и затем десять минут занимал телефон. Не разговаривал, а именно занимал. Говорить вполне мог его напарник из Ирана, чтобы обеспечить алиби Гусейну. Тот положил трубку, спокойно спустился вниз, застрелил китайца, а затем, поднявшись наверх, включился в разговор. Все это время его сообщник добросовестно говорил в телефон всякую чушь. Такое возможно?
— Я об этом как-то не думала, — изумилась Офра, — у тебя достаточно оригинальная версия, Рудольф, такое вполне могло быть. Чтобы обеспечить себе алиби, он, конечно, мог найти сообщника в своей стране. И никак невозможно проверить. Ведь компания не фиксирует, кто именно говорил и сколько. Разговор длился ровно столько, сколько говорят оба собеседника. При этом разговор вполне может состоять из монолога. Значит, это Гусейн?
— Необязательно. Это вполне мог быть и Джулио Анчелли. Он ведь выходил в туалет, а там через окно на первом этаже можно было вылезти на улицу. Он поднялся наверх, застрелил Ли и затем вернулся обратно и вышел в зал, после чего выбежал к нам на улицу. Да, я забыл сказать, он вполне мог выстрелить в меня перед тем, как покинуть номер Ли. То же самое мог проделать и Поль. Даже с большей вероятностью. Он ведь тоже мог выйти через окно, тем более что он меньше ростом, чем Джулио.
— Ты меня разочаровал, — она не терялась даже в такой ситуации, — значит, верить нельзя никому?
— Даже никому из них троих, — твердо ответил я.
— А тебе, — спросила она, глянув на меня в упор и чуть прикусив губу, — тебе можно верить?
— Не знаю, — честно ответил я, — но, если ты думаешь, что я сам стрелял в себя, тогда, конечно, верить не стоит.
— Не обижайся, — она дотронулась до моей руки, — в конце концов, даже хорошо, что этот убийца стрелял в нас. Теперь мы твердо знаем, что мы двое вне подозрений.
— Будем считать это единственным положительным моментом за все время нашего пребывания в Андорре, — вздохнул я.
— В этой стране нужно только любить, — вспомнила она мои слова. Это уже было как обещание. — Я могу положиться на тебя, Рудольф? — спросила меня Офра, глядя мне в глаза.
— Примерно настолько, насколько красивая женщина может положиться на влюбленного в нее мужчину, — я тоже смотрел ей в глаза. В конце концов, она мне очень нравилась, а ее политические взгляды, как и мои, меня мало волновали.
Впрочем, по большому счету, какие у нас могут быть политические взгляды? Мы все циники и прагматики. Нам важна наша работа, без которой мы не можем, как без наркотика, и наши деньги, которые нам платят за эти кульбиты по разным странам и континентам. По большому счету нас не волнуют даже деньги. Сегодня они есть, завтра их нет. В процессе работы через наши руки проходят иногда миллионы долларов, но мы редко становимся миллионерами и выходим на пенсию. Главное для нас, конечно, работа. Ради нее мы готовы лететь в Антарктиду или в Гренландию, танцевать самбу с белыми медведями, кормить носорогов в Африке или жевать гусениц где-нибудь в Индонезии. И это все ради удовольствия перехитрить другого агента, чужую разведку и суметь выполнить порученное тебе дело. Для нас это самое важное. Может, это своего рода сублимация творчества. Как у художников или писателей.
Только не нужно смеяться. На самом деле подобные опасности нас только воодушевляют. Без них наша работа была бы не такой интересной. И не думайте, что я впервые слышу о сублимации. Мы должны быть еще и высокообразованными людьми, чтобы успешно справляться со своими обязанностями. Кстати, в Антарктиде белых медведей не бывает. Это я тоже знаю.
— Что ты предлагаешь? — спросил я Офру. Вообще-то обращался я к ней на «ты», считая для себя такое обращение правильным. Но она этого не знала. Все дело в английском языке, где подобное обращение невозможно. Там существует только обращение на «вы». И к королеве, и к дворнику. Хотел сказать к шлюхе, но вы подумаете сразу, что я имею в виду Офру, а мне бы этого очень не хотелось. Все-таки она была очень красивой женщиной.
