– Да не это… – Игорек смутился. – В общем, завидуют, что у него фигура такая. Говорят, он каждый день специальные препараты принимает – их ему контрабандой привозят, ну, по морю, на катере. Он подплывает – и ему там, на этом катере, уколы делают.
– Бре-е-ед! – у Маргаритки просто не было слов. Такой версии морских заплывов Алексея Маняшкина она еще не слышала. Надо бы ему рассказать. Надо бы ему другое рассказать!..
И Маргаритка вновь припустила по пляжу – ее путь лежал в сторону «базы».
– Рита, послушай! – догнал ее Игорек.
– Я не Рита! – рявкнула Маргаритка.
– Конечно! – согласился Игорек. – Ты бежишь, а так короче… Ну послушай…
– Не буду. Спасибо, что сообщил, Игорек!
Маргаритка помчалась так быстро, что Игорь не смог ее догнать. Она ловко шмыгала между ходящими и валяющимися по пляжу людьми – многолетний опыт, как-никак. А у московского парнишки такого опыта не было. Ноги его оказались не такими сильными, как у девчонки, с утра до вечера наматывающей километр за километром. «Пахлава, „трубочки“, пирожное „Персик“, свежие, покупайте…» – это вам не за компьютером сидеть.
Маргаритка влетела на «базу» и чуть не угодила в здоровенный чан. Продавцы горячей кукурузы, что варили свои початки здесь, на берегу, и тут же носили реализовывать, заканчивали работу, вылили воду из чана и переворачивали его. Не хватало еще быть прибитой чаном – это примерно то же самое, что накрыться медным тазом.
– Осторожно, осторожно, эй! – крикнул отец Гульки Мухаметдиновой, главный бай-кукурузник. – Куда мчишься?
Гулька вывернула из-за чана и даже попыталась схватить Маргаритку за руку. Куда это она с такой скоростью несется? Что-то интересное случилось? Любопытной Гульке все было интересно знать. Но Маргаритка не остановилась.
…Отец сидел возле машины. Мама уже давно была дома и пекла продукцию на завтра. Где-то по берегу еще бродила тетя.
– Пап, ездили уже в «Шатер»? – спросила Маргаритка.
– Нет еще. Но скоро поедем, через полчаса точно, – ответил отец и погрузился в недра своего задрипыша-«Запорожца». Вообще-то у родителей Маргаритки была еще одна машина – красивая, новенькая, быстроходная. Но она в основном всегда стояла в гараже. Выезжали на ней разве что по праздникам – покрасоваться перед знакомыми и родственниками. А работал, катаясь из города на пляж и развозя бесконечные сладости, заморенный старенький «Запорожец». Маргаритке он напоминал безнадежно усталого, больного, бессловесного ослика, который страдал, но продолжал безропотно работать на хозяев.
Правда, сейчас ей некогда было жалеть «Запорожец».
– Я приду к тете в кафе, помогу ей, – сказала она отцу.
– Ну, молодец, это хорошая мысль, – одобрил отец. – Вижу, ты исправляешься, доча…
И «доча» сорвалась с места. Куда она бежала? Ведь надо предупредить Тарзана, чтобы не ходил в «Шатер». Там его ждала опасная ловушка. Ну какие же хитроумные девицы понаехали! Вот что придумали! Неужели Тарзан ни о чем не догадается, не заметит, что это все подстроено?
«Эх, и почему я свой мобильник опять дома оставила? – на бегу сокрушалась Маргаритка. – И с чужого не позвонишь – я Лехиного номера наизусть не помню. Эх, ну что ж я за дикарь такой! Просто каменный век какой-то…»
Грозила опасность ее другу – и это было главное. Наверное, так всегда бывает – перед лицом опасности всякая шелуха отваливается, и остается с человеком лишь то, что есть на самом деле.
А у коновязи Федьки не было. Ведь именно ему нужно сообщить о том, что задумали коварные девицы. Вместе им с Маргариткой всегда легче работалось. А теперь, получается, Маргаритка только потеряла время – ведь могла бы сразу к Тарзану бежать, пока он еще сидит у себя на участке.
Или уже не сидит? Уже утащили его якобы столы чинить? И попалась птичка…
Маргаритка огляделась. Под навесом у коновязи одиноко стоял Слива. А больше никого – ни лошадей, ни людей. И куда все подевались?
– Где Федька? – спросила Маргаритка у Сливы. – Ну куда он делся? Почему ты не с ним тогда, а?
Девочка обхватила бесстыжую Сливину морду, вертела ее туда-сюда и смотрела коню в глаза. Выражение этой морды давало понять: Слива все знает, но не говорит из вредности. Явно умеет, но не говорит.
