– А с каких это пор у тебя новое погоняло? – поинтересовался Василий Макарович. – Впрочем, можешь не говорить, я сам догадаюсь: когда тебе на ростовской пересылке Леха Цыган зубы выбил, ты перестал половину алфавита выговаривать и приобрел новое имечко…
– Ну, какая разница… – поскучнел Шепелявый. – Новое, старое… ты луцсе, нацальник, скази, куда мои деньги дел. Нехоросо это, не по понятиям…
– Погоди про деньги! – отмахнулся дядя Вася. – За тобой же, Коля, столько хвостов висит! Сберкассу в Купчине ты брал? Ты! Магазин канцтоваров на Литейном – ты? Тоже ты! Думаешь, если кличку сменил, так все старые дела списал? Не выйдет, у нас память хорошая! Так что, Николай, сиди и не рыпайся! А насчет денег… вот они, твои деньги! – И он протянул Шепелявому квитанцию.
– Это сто такое? – всполошился тот и схватил бумажку. – Это как понимать?
– Очень просто понимать, – проговорил Василий Макарович. – Это, Николай, почтовый перевод на всю сумму. Деньги переведены на строительство детской больницы в Лужском районе. Для детей, Коля, ничего не жалко! Или тебе жалко?
– Не жалко!.. – Шепелявый понурился. – Может, я еще с жены антиквара что-нибудь получу…
– Ну, попробуй, Коля! – дядя Вася усмехнулся. – Флаг в руки, барабан на шею! Только это такая женщина, что скорее она с тебя что-нибудь получит…
Притихший Шнурок юркнул в машину Шепелявого, и они уехали.
– Слушай, давай уж поскорее клиентке сумку отдадим с кулоном этим, а то мне надоело! – взмолился дядя Вася. – Это же надо – такое поначалу казалось простое дело – и столько возни!
– Погодите-ка, дядя Вася, – я увидела вдалеке троих неразлучный приятелей – Звонарева, Силиконова и Каплера, – у меня идея…
– Ну вот что, дорогие мои интеллектуалы, – заговорила я холодно, – сумку эту Маше отдадите сами. И расскажете, каким образом она к вам попала.
– Но мы же ничего плохого не хотели… – завел привычную песню Звонарев.
– Хватит ныть! – прикрикнула я. – В следующий раз думать будете, перед тем как прикалываться! Это же уму непостижимо – взрослые люди, а ведут себя как пятиклассники! Это только в школе у девчонок портфели на крышу гаража закидывают, да и то не везде! И чего вы к Маше привязались? Хорошая девочка, учится, никому не мешает…
– А твое какое дело? – огрызнулся Силиконов.
– Поговори у меня, подающий надежды! – рявкнула я.
Они мне надоели, все трое. И надоело их стыдить и воспитывать. Что я – учительница, что ли?
– В общем, идите и рассказывайте все Маше сами! – сказала я и всунула многострадальную сумку в руки Звонарева.
Машу они поймали у дверей аудитории.
– Маш, можно тебя на минутку? – просительно затянул Звонарев, пряча руки за спину.
– Ой, оставьте вы меня в покое, у меня дел по горло! – отмахнулась Маша. И было ясно, что ничуть она их не боится, просто человеку и вправду некогда.
– Галкина, стой! – сказал Силиконов. – Нам нужно с тобой серьезно поговорить!
– Серьезно? Вы – серьезно? Да что там у тебя, Силиконов, стряслось? – Маша так удивилась, что дала себя увести в сторону.
– Маш, ты только не волнуйся, – начал издалека Каплер, – но тут, понимаешь, такое дело… Мы в общем, не хотели… мы не со зла… просто так получилось…
И поскольку Маша молчала и только в недоумении щурила глаза, Каплер толкнул Мишку Звонарева, и тот выставил вперед сумку.
– Что это? – пискнула Маша и вытаращила глаза.
– Маша, ты нас извини… – бухнул Звонарев, – мы не воры… мы ничего не трогали…
Маша оттолкнула Силиконова и вырвала сумку у Мишки из рук. Поднесла к глазам, будто не веря, потом открыла и принялась шарить внутри дрожащими руками. Вскрикнула, уколовшись о застежку, выхватила кулон, оглядела быстро и тут же спрятала обратно в сумку, так что троица не смогла ничего рассмотреть. Маша застегнула молнию на сумке и подняла глаза на парней.
– Ребята! – сказала она. – Ребята!
Голос звучал чарующе, Маша улыбалась, а из глаз лился такой нестерпимый зеленый свет, что Силиконову на миг захотелось зажмуриться.
– Мальчики! – сказала Маша. – Какие же вы хорошие, как же я вас люблю! Силиконов, милый, дай я тебя поцелую!
Костя Силиконов стоял соляным столбом, пока Маша целовала его в щеку.
