Фонарь у калитки участка, где они остановились, то есть на другой стороне узкой улочки, давал небольшой аккуратный кружок света, который как раз касался штабеля кирпича у калитки. Сразу за этим островком света начиналась прямо-таки чернильная темнота. Вспоминая это сравнение, Варя представляла себе отчего-то облако, которое в минуту опасности выпускает спрут, а вовсе не забытые нынче чернила, которыми когда-то люди писали.
— Чего это ты примолкла? — спросил Вадим, заглушая двигатель. День сегодня был довольно теплый, аж плюс двенадцать, и он думал, что на некоторое время мотор вполне можно заглушить, в салоне машины тепло. — Обиделась, что ли?
— Думаю о твоих словах, — язвительно откликнулась Варя.
— Значит, ты мне доверяешь?
— Вполне.
— И обещаешь меня слушаться? Тогда поцелуй.
Он приблизил к ней свое лицо и даже вытянул трубочкой губы.
Варвара от неожиданности отшатнулась.
— Ну вот, — нарочито серьезно покачал головой Вадим, — с чувством юмора у тебя тоже напряженка.
— А у тебя с чувством такта, — огрызнулась она.
— Прости, — он поспешил разрядить повисшую в воздухе неловкость, — кажется, я не ко времени расшалился. Вообще-то прежде я к таким шуткам не был склонен, сам не пойму, чего это вдруг во мне игривость прорезалась.
— Может, ты волнуешься? — предположила Варя.
Она решила, что ее ненормальная реакция на достаточно невинные шутки тоже не соответствует провинности Вадима. Уж если кто здесь и волнуется, так это она сама. Причем вдвойне — за него и за себя.
Как ни уговаривала Варвара себя мысленно, будто Вадим всего лишь хочет вернуть свои деньги, что-то мешало ей поверить в безоговорочность его намерений.
Но к удивлению Вари, Вадим согласно кивнул на ее вопрос.
— Ты права. Волнуюсь и потому пытаюсь храбриться.
— Может, уедем отсюда, пока не поздно?
— Еще чего! После того как я потратился на мясо, а ты на лекарство для бобика. Кстати, сколько с тебя слупил ветеринар?
— Вот именно слупил. Сумму в рублях даже назвать постеснялся. Уж слишком она фантастическая. Сказал в долларах: двадцать.
Вадим присвистнул.
— И ты еще сомневаешься, лезть или не лезть, да за такие деньги я эту собаку голыми руками усыплю. Вернее, удавлю.
— Какой ты, оказывается, агрессор. В отличие от меня ты, наверное, в себе не сомневаешься?
— Если бы это было так, — хмыкнул он. — Все, что я говорил тебе, обычно я говорю себе. Только вот эффекта — ноль.
— А я отчего-то думала, что все наши мужчины в себе уверены, — протянула Варя. — Уж так мы их забаловали.
— Все, да не все, — тяжело вздохнул Вадим. — Вспомни, как ты меня с первого взгляда в штыки приняла.
Варя смешалась: не станешь же отрицать такой факт или уверять, что теперь она относится к нему совсем по-другому. Наверное, он уже и сам это видит. К тому же они просто партнеры. Достаточно, что Варя ему доверяет. Она вовсе не обязана его непременно любить.
— Чего мы ждем? — спросила она; надо уходить от этой темы.
— Когда в округе угомонятся. К тому же собаку на интересующем нас объекте еще не выпустили. А происходит такое, надо полагать, когда все идут спать.
— Ты уже придумал, как открыть замок?
— Вначале попробуем открыть ключом. Я тут насобирал их целую кучу! — Он позвенел связкой.
— Я тоже кое-что нашла, — спохватилась Варя и добавила к связке еще четыре ключа. — Но ведь и они могут не подойти.
— Могут, — согласился Вадим, — но на этот случай у меня есть пилка по металлу и даже кислота.
— А кислота-то зачем?
— Помочь пилке, — коротко пояснил он и замолчал.
Потом приоткрыл боковое стекло и прислушался.
— Ага, охранник, или кто там, вышел из дома и разговаривает с собакой.
— А что это значит? — тупо поинтересовалась Варя.
— То, что он сейчас ее выпустит! — с усмешкой пояснил Вадим ей, неразумной.
