Вадим только начал с ней общаться, только успел получить для нее пустяковую справку, как уже почувствовал, что это его притягивает. Преодоление препятствий. Раньше он просто отступал перед ними. Не из трусости. И не из-за лени. Из практических соображений.
Он считал бесполезным бороться с неуклюжим, малоповоротливым колесом фортуны. Он всегда помнил слова какого-то из юмористов: «Ну, хорошо, прошибешь ты стену лбом, а что станешь делать в соседней камере?» Над этой его шуткой смеялись. И он верил, что живет правильно.
Теперь же у Вадима как бы открылись новые способности. Прежде ничего в жизни он не получал в обход. Всего ему приходилось добиваться самому. И признавать при этом, что такой путь слишком тернист, слишком мало дает отдачи.
К тридцати годам скопить каких-то двадцать тысяч долларов — при том, что он не имел семьи и все заработанное тратил только на себя — и к тому же пять тысяч из них отдать малознакомому человеку, который не нашел ничего лучшего, как погибнуть под сосулькой!
Эта сосулька, которую Вадим совсем недавно проклинал на все лады, как теперь выясняется, своим падением изменила кое-что еще в его жизни. Например, раньше в сутки дежурства он смертельно скучал, а теперь они пролетели незаметно, потому что голова его была постоянно занята проблемами Варвары. И вариантами решений этих проблем.
На самом деле для себя он вдруг понял, что, предложи сейчас эта женщина на выбор, чего он больше хочет — получить с нее злополучный долг и уйти из ее жизни навсегда или продолжать собирать для нее информацию, пусть даже с риском для жизни, — он, пожалуй, выбрал бы второе.
Но кажется, Варваре уже недостаточно от него одной информации, она хочет активных действий.
Вот потому-то он мысленно хмурился. Не верил Вадим в успешную борьбу дилетантов. Мужик, который торчит на ее даче, не собираясь освобождать, знает, что делает. За ним не только хорошие бабки, но и некая сила, которая всегда есть у богатых. Попробуй сунь туда голову — без головы и останешься!
Но что это, неужели он трусит? Иначе почему заговорил про риск для жизни? Какая, однако, сумятица царит в его голове!
А Варвара будто чувствует, о чем Вадим размышляет. Уставилась на него своими омутными глазищами и ждет, что он скажет.
— А можно узнать, Варвара Леопольдовна, чего вы от меня ждете?
— Ну вы мне и отчество придумали! Вместо Михайловна. Моего папу звать Михаил.
— Учту.
— Но этим вы хотите сказать, что я прожектер?
— Авантюристка.
— Я же вам еще ничего не сказала.
— А я догадливый.
— Что за наветы? Приписывать мне чуть ли не криминальные устремления. Спросите у моих подруг, они вам скажут, что я — тихий и незаметный человек, который регулярно платит за проезд в городском транспорте, переходит дорогу только по «зебре» и с наступлением темноты никогда не выходит из дома.
— Плачу от умиления при описании вашего светлого образа.
— Вы в него не верите?
— Если позволите, небольшая сноска: никого из своих подруг вы ведь не били по голове огнетушителем, а также другими тяжелыми предметами.
— Как человек справедливый, я вынуждена с вами согласиться. А о каких еще предметах может идти речь? Это у вас предвидение? И что вы так внимательно заглядываете в мои глаза?
— У вас там все время кто-то прыгает.
— Какая-нибудь мошка?
— Скорее, некое существо с рогами и хвостиком.
— Наверное, это вы на меня так влияете.
— Между прочим, в отрочестве я целый год пробыл в комсомольцах, а туда кого попало не принимали.
— Весомый аргумент. То есть ваш ум, честь и совесть протестуют?
— Ум, честь и совесть — так говорили про партию, а не про комсомол. В партию я вступить не успел.
— И сейчас вступить еще не поздно.
— Да не хочу я никуда вступать!
Они оба не могли бы объяснить, чего вдруг стали дурачиться, словно говорить серьезно опасались. То есть в глубине души они понимали, что топчутся перед новой ступенью — не только отношений между ними, но и отношения к жизни вообще.
Оба — серьезные и положительные молодые люди, которые обстоятельствами ставились перед дилеммой: жить так же, как и прежде, или все-таки хлебнуть ветра перемен, ветра бесшабашных авантюристов, который может так дунуть в их паруса, что корабль и вовсе на берег выбросит. Но может и доставить их к таким берегам, о которых они прежде и мечтать не смели.
