Жеребец отскочил назад и опустил взгляд вниз на себя.
— Что, мать твою, это такое?
— Хлопья и бананы.
— Чертова стерва. Ты мне за это заплатишь.
Сердце екнуло в груди, тут же во мне возобладал инстинкт самосохранения, и я, не раздумывая, вскарабкалась на поручни и прыгнула. Ушла под воду и, прежде чем достичь поверхности и вынырнуть рядом с Хукером, успела порядком наглотаться. Джинсы и кроссовки тянули ко дну.
— Спасите! — выдохнула я, отплевываясь от морской воды. — Тону!
Хукер схватил меня за ворот футболки и на буксире потащил вокруг судна. Мы с трудом миновали нос и уцепились за пирс, чтобы перевести дух. И уже были на полпути к причалу, когда, наконец, обнаружили лестницу и выбрались из воды.
Одежда и волосы прилипли. Шляпа и солнечные очки уплывали с отливом. Сотовый все еще был прицеплен к ремню, из него струилась вода.
— Терпеть этого не могу! — завопила я на Хукера. — Зачем я вообще отправилась с тобой. Знала же, что случится что-нибудь в этом роде. Меня собиралось пытать чудовище с конским членом. Мой телефон испорчен. Шляпа и солнечные очки пропали. Кроссовки промокли. А хорошие кроссовки, знаешь ли, на дороге не валяются. К тому же, я могла утонуть.
Улыбаясь, Хукер глазел на мою мокрую футболку.
— Классно, — сказал он.
Жизнь проста, если ты парень. Все проблемы моментально забываются при виде влажной футболки и затвердевших от холода сосков. Вздохнув, я похлюпала к внедорожнику. Дойдя до машины, остановилась и уставилась в пустое заднее окно, прикусив нижнюю губу.
Хукер обнял меня и крепко прижал к себе.
— Я тоже по нему скучаю, — проговорил он. Затем запечатлел у меня на макушке братский поцелуй. — Не волнуйся. Мы его вернем.
— Он мне даже не особо нравился, когда путался под ногами. Но теперь я чувствую себя ужасно.
— Что имеем — не храним, потеряем — плачем, — заметил Хукер.
Дом Ибарра пустовал, все домочадцы, включая Проглота, работали во фруктовом ларьке. Мы с Хукером сидели в одиночестве за кухонным столом Фелиции, поедая остатки вчерашнего ужина. Я приняла душ и натянула единственную оставшуюся чистую одежду: шорты хаки, белую футболку и белые кроссовки.
Хукер переоделся в шорты, тенниску и позаимствованные у хозяев шлепанцы.
— Я не рассчитывал, что намочу башмаки, — жаловался он. — Нужно остановиться где-то и что-нибудь прикупить. А то сложно будет надирать задницу в шлепках.
— Ты так и не рассказал мне, что произошло в офисе Уэво.
— Он спросил, зачем я угнал его тачки. Я ответил, что не крал их. Он спросил, как в таком случае моя собака очутилась в салоне. И повторил, что хочет получить тачки назад. А я сказал, что хочу вернуть свою собаку. Он пригрозил, что если не получит тачки к концу дня, то отрежет мне яйца и скормит их моему псу. Я ответил, что у меня, по крайней мере, есть яйца. И меня выбросили за борт.
— Здорово придумал.
— Если народ точно ничего не знает, лучше от всего отпираться.
Я замерла, не донеся вилку до рта.
— Я не отпирался, что переспал с той продавщицей, — принялся оправдываться он. — Просто я этого не помню.
— И как ты намерен спасать свои гениталии?
— Да я сильно не парюсь. Он, конечно, вышибет из меня дерьмо, но вряд ли станет резать яйца, ведь я же тогда, вероятнее всего, умру, и он никогда не отыщет свои тачки. А они ему нужны позарез.
— И это твой план? А почему ты просто не предложил Уэво заплатить за машины в обмен на Бинза?
— Ага, выгодная сделка. Миллион за сенбернара, который только и умеет, что пускать слюни.
— Не только. Он здоровается, опрокидывая людей на землю. Может встать на три лапы и почесать ногой ухо. А еще у него прелестные карие глаза.
— Вылитый я, — согласился Хукер. — Разве что я не умею чесать ухо ногой.
— Ага. Вы с Бинзом идеальная пара.
Хукер ухмыльнулся, потянулся за сотовым телефоном и уже начал набирать номер Уэво, как из мобильника потекла вода.
— Он сдох, — констатировал Хукер. — Утоп.
— Можешь вытащить из него номер Уэво?
— Нет, но может Буч его знает.
Десять минут спустя Хукер положил трубку стоящего на кухонном столе телефона Ибарры на рычаг.
— Ну и? — спросила я.
— Уэво сказал, ему не нужны деньги. Он хочет вернуть машины.
