— Но как ты узнал?
Галкин вздохнул.
— Ох, моя бедная дурочка. Да просто посмотрел в Интернете.
— Эх, ничего вы не знаете, Максим Александрович. Мало ли что любовником. Да в том то и дело, что мало. Это был худший секс в моей молодой и в целом вполне невинной жизни. Если бы вы только знали, вы бы душевно обрыдались, а не душили несчастного гитарной струной.
— Вообще-то струной от рояля, но не суть важно. Тем более его стоило убить! За то, что этот гад заставил тебя страдать. А насколько плохой секс по коньячной оценке, от одной звёздочки до пяти?
Алла призадумалась.
— Ну, мне особо не с кем сравнивать, но максимум на две звезды. Причём без всякой выдержки.
— Приятно слышать, а…
— А вы, Максим Александрович, всегда будете у меня на все пять звёзд. Вы всем коньякам коньяк.
— Ну так это, мы юмористы ещё не такое можем, не забудь потом напомнить.
— А зачем вы убили того красавчика-литовца? Орбакас, ох, какая чудная фамилия! Я тащусь.
— Потому и убил. Ты так хотела литовскую фамилию, что запросто могла выйти за него замуж, только чтобы получить новый паспорт.
— Но это не так. Я горжусь своей фамилией и навсегда останусь Пугачёвой.
— Так то так. Но разве тебя не посещали мысли, что если не у тебя, то пусть хоть у детей будет литовская фамилия?
Аллочка мило покраснела.
— Вот, видишь. Я просто устранил опасного конкурента. Так было нужно.
— Хорошо, допустим, но зачем вы убили Фильку, того несчастного мальчика гастарбайтера?
— Потому что этот негодяй был влюблён в тебя. Он тебя домогался. Помнишь, мы вышли из твоего подъезда и проходили мимо него? Мы уже садились в «Бентли», а он что-то крикнул нам вслед на своём странном и загадочном наречии. Он думал, что никто ничего не поймёт, и это был его последний просчёт. Ты, конечно, не поняла смысл сказанного, а я ведь лингвист, меня не обманешь. Я знаю кучу языков. Забыл их больше, чем могу вспомнить. Я даже умею убивать на разных языках.
Знаешь, что осмелился брякнуть кудрявый засранец? Он сказал: «Я люблю тебя и всё равно женюсь на тебе». Это про мою-то женщину! Как я мог его после этого не убить. Нельзя было не убить. Никак нельзя иначе.
— Ох, несчастный! — вскричала Алла. — Этот мальчик вовсе не сватался ко мне. Разве ты не понял? Он ведь любил совсем не девочек, а мальчиков, и был страстно, по уши влюблён в вас, Максим Александрович. И предложение он хотел сделать вам, а не мне.
— Вот как, — призадумался сконфуженный Галкин. — Ошибочка вышла. Но ничего. Всё равно он заслуживал смерти. Предложить такое мне, заслуженному гетеросексуалу России! Жаль, я раньше не знал, а то засунул бы ему туда не метлу, а бензопилу «Мужская Дружба».
— Предположим. Ну а Басков вам чем не угодил? Зачем надо было убивать несчастного блондина?
— Даже не знаю, затрудняюсь ответить. Можно помощь друга?
Алла пожала плечами и крепче вцепилась в рукоятку «Макарова».
— Давайте, но у вас только тридцать секунд.
Галкин набрал номер телефона.
— Мишаня, привет, дружбан. Срочно требуется твоя квалифицированная помощь. Ты мужик умный, сообрази, зачем я убил Баскова. Время пошло.
— Что? Да, я убил. Спасибо, — расцвёл Галкин.
Алла многозначительно показала на часы.
— Поздравлять и проставляться будешь позже. У нас всего тридцать секунд, соображай быстрее. Уже десять. Что? Так значит! Отлично, спасибо, с меня респект и уважуха.
Галкин добродушно улыбаясь, выключил телефон.
— Вот что значит ума как в палате. Правильный ответ таков: Баскова я убил за компанию, просто до кучи.
— М-да, логично. Но ведь он у нас в стране один такой, а теперь никого нет. Совсем никого не осталось.
— Вот именно, а таких вещей прощать нельзя. На самом деле Аллочка, плевать на Баскова. Это ты у нас одна. А с ним вас было бы уже двое. Зачем тебе такие сложности! Ты вне конкуренции.
Аллочка зарделась от удовольствия.
— Максим Александрович, вы такой милый. Знаете, как угодить женщине. Значит, всех вы убили ради меня?
— Ещё бы любимая, ты мой праздник, моя гордая тонкая девочка. И сколько раз я тебе говорил, называй меня на ты, для тебя я просто Максим. Ну же, родная, обними меня, позволь повернуть в тебе ручкой, поцеловать тебя в…
