Сердце Софи забилось в горле.
Мама положила трубку и обернулась, сурово глядя на дочь большими зелеными глазами:
– Звонил мистер Суини, он не нашел тебя в музее. Чем ты думала, когда сбегала, особенно сейчас, когда все нервничают из-за пожаров? Ты хоть представляешь, как я волновалась?! А мистер Суини чуть полицию не вызвал!
– П… прости, – запнулась Софи, пытаясь придумать что-нибудь убедительное. Она совершенно не умела врать. – Я… испугалась.
Гнев матери сменился беспокойством, и она нервно дернула вьющуюся прядь своих каштановых волос:
– Чего испугалась? Что-то случилось?
– Я увидела того типа, – сказала Софи, решив, что лучшая ложь основывается на правде. – Он читал статью про меня, а потом стал расспрашивать про всякое разное, и я испугалась и сбежала. А потом побоялась возвращаться, поэтому дошла до остановки и села на трамвай.
– Почему ты не пошла к учителю или охранникам? Почему не позвонила в полицию?
– Не подумала, наверное. Я просто хотела уйти от него подальше. – Она дернула себя за ресницы.
– Перестань так делать, – недовольно велела мама, закрывая глаза и качая головой, а затем тяжело вздохнула: – Ладно, главное, что с тобой все хорошо. Но если такое снова произойдет, сразу беги к взрослым, поняла?
Софи кивнула.
– Хорошо. – Мама потерла нахмуренный лоб – она всегда хмурилась, когда нервничала. – Вот именно поэтому мы с твоим отцом расстроились из-за статьи. В нашем мире опасно выделяться – никогда не знаешь, что сделает какой-нибудь чудак, если тебя найдет.
Софи лучше всех понимала, как опасно выделяться. Всю жизнь ее дразнили, мучили и задирали.
– Со мной все хорошо, мам. Правда.
Мать тяжело и расстроенно вздохнула:
– Знаю, просто так бы хотелось…
Она недоговорила, и Софи закрыла глаза, жалея, что не может заглушить продолжение мысли.
«…чтобы ты была нормальной, как твоя сестра».
Слова пронзили сердце Софи крохотной булавкой. Вот что самое тяжелое в судьбе телепатки – слышать, что на самом деле думают твои родители.
Она знала, что мама не подразумевала ничего плохого. Но от слов все равно было больно.
Мама крепко обняла ее:
– Просто будь осторожнее, Софи. Я не знаю, что делать, если с тобой что-то случится.
– Знаю, мам. Я постараюсь.
В дом зашел отец, и мама отпустила ее.
– С возвращением, дорогой! Ужин будет готов через десять минут, – крикнула она ему. – Эми! – добавила она громче, чтобы наверху было слышно. – Пора спускаться!
Софи прошла за мамой на кухню, чувствуя, как крутит живот. Стертый линолеум, светлые стены, безвкусные безделушки – после блестящих городов, которые показал ей Фитц, все казалось таким затрапезным. Неужели ее дом там?
Неужели ее дом здесь?
Отец поцеловал ее в щеку и поставил на стол потрепанный портфель.
– Как поживает моя Сойка? – спросил он, подмигивая.
Софи скривилась. Он звал ее так с младенчества – видимо, потому, что собственное имя давалось ей тяжеловато, она выговаривала только «Сои». Софи уже сотни – нет, тысячи раз просила его прекратить. Но он не слушал.
Мама сняла крышку с одной из кипящих кастрюль, и воздух наполнился запахом чеснока и сливок. Она протянула Софи вилки:
– Твоя очередь накрывать на стол.
– Да уж, Сойка. Шевелись давай, – подхватила ее сестра, заходя на кухню и плюхаясь на свое обычное место.
В свои девять лет Эми превосходно исполняла роль надоедливой младшей сестры.
Она отличалась от Софи во всем, начиная от кудрявых каштановых волос и зеленых глаз и заканчивая оценками ниже среднего и невероятной популярностью. Никто не понимал, как они с Софи могли быть сестрами – особенно сама Софи. Даже их родители мысленно поражались.
Вилки выскользнули у нее из пальцев.
– Что такое? – спросила мама.
– Ничего, – ответила она, тяжело опускаясь на стул.
Разве они с Эми могли быть сестрами? Эми точно была человеком. И ее родители тоже – она постоянно слышала их мысли и знала, что они не скрывают никаких суперсил. А если она сама эльф…
Комната закружилась, и Софи, закрыв лицо руками, попыталась сосредоточиться на дыхании: вдох – выдох, а затем еще раз.
– Ты в порядке, Сойка? – спросил отец.
Впервые она не обратила внимания на прозвище.
