"Все правильно, так я и сделаю, - думал Тарн, - через год она станет совершеннолетней, и я ее увезу. Переведу на ее имя одно из дальних поместий, выезд в город - это немыслимо, конечно, на нее будут косо смотреть... Но я не поступлю с ней и нашими детьми так же, как ее отец - с ней. Пусть он не мог жениться на ее матери, но ее-то он мог бы признать. Я детей признаю. Воспитываться они не смогут при мне, на ком бы я ни женился, но мальчики сделают карьеру в армии или на дипломатической службе. А девочки - смогут выйти замуж за пусть небогатого человека, но хотя бы дворянина".
Аиллим посмотрела на светильник, в которой огонек, словно маленький корабль, плавал на поверхности горючей воды и продолжила:
-Я буду сама заваривать тебе чай по вечерам, присматривать, как на кухне готовят еду для ужина. Когда я грею чайник, он начинает сначала шуметь, потом ворчать, а потом как будто петь. Мы будем вместе смотреть на то, как горят угли в камине и как огонь пляшет между ними, как будто это крохотные саламандры...Когда чайник начинает петь, я думаю, что он словно рассказывает сказки, всегда разные. Когда я была совсем маленькой, мне иногда под его пение чудилось, будто я живу в очень большой семье, где вечером все собираются за одним столом. Я тогда удивлялась, что такой большой чайник всего лишь для меня одной. А иногда мне казалось, что этот чайник дразнит огонь и говорит ему : "Достань меня", а огонь прыгает и старается схватить чайник, а когда бока чайника становились закопченными, я его жалела и думала, что напрасно он так дразнит огонь и так уверен в своих силах.
"Конечно, я не смогу приезжать часто. Но несколько раз в месяц... И надо поселить с ней кого-то из старых верных слуг... Чтобы ей не было одиноко".
Часы пробили два часа ночи. И тут Тарну пришла в голову великолепная мысль.
-Аиллим, мы не можем всегда встречаться в твоем доме, когда-нибудь кто-то из слуг заметит меня. Или услышит, как мы разговариваем. У меня есть дом в городе. Я остаюсь ночевать там иногда, когда устаю после ночного дежурства или мне надо рано утром быть в городе.
-Это твой дом?
-Да. Он достался мне в наследство от матери.
Тарн подумал о пустом городском доме, где жил один Лессгл - старый слуга-гоблин, обычно все комнаты были не топлены, зимой Лессгл и свет зажигал только в своей комнатке, дом с темными окнами выглядел словно недоброжелательный, прячущий глаза нелюдим, который по ошибке попал в оживленное веселое общество и досадует на это. Тарн никогда не любил этот дом, с самого детства, но если туда будет приходить Аиллим, дом перестанет быть таким мрачным, наводящим уныние.
-Но я не могу нигде ходить одна. Если я пойду со служанкой, она расскажет, где я бываю. Дядя будет очень зол. Он, конечно, сошлет меня в деревню...
Тарн весело посмотрел на нее.
-А почему ты должна везде ходить со служанкой?
-Но барышне неприлично ходить одной, как можно!
-А барышне из такого богатого дома тем более неприлично ходить со служанкой. Допустим, пожилая почтенная компаньонка из мелкопоместных разорившихся дворян - вот это хороший тон, это разумно.
-Ах, я-то как раз думаю, пожилая почтенная женщина будет очень против и еще скорее расскажет дяде, куда я хожу, и тогда...
-Аиллим, в этом -то и дело. Она ничего не скажет. Ты объяснишь дяде, что хочешь ходить по городу, заказывать ткани для нарядов или, скажем, бываешь в театре. В ложу ведь не возьмешь служанку, верно?
-Но где же взять такую добрую женщину, которая будет нам помогать?
-А разве "Столичный иллюстрированный журнал" уже перестал печатать объявления подобного рода? В ближайшем номере будет нужное нам объявление.
-Но дядя может выбрать другую женщину, по другому объявлению?
-У нашей дамы будут наилучшие рекомендации. А плату она будет просить умеренную.
-А... кто она?
-Бывшая экономка в нашем поместье. Два года назад решила уйти на покой, но я уговорю ее.
Аиллим доверчиво посмотрела на Тарна и улыбнулась.
Глава 4.
Уруздан взял пачку затребованных книг, прошел на место, понравившееся ему еще вчера, у окна. Он любил солнце, зелень, шелест листьев за окном. Это было таким контрастом с его ночными кошмарами.
