Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник) - страница 8

Что же до остального, то он был молод, темноволос, голубоглаз, как многие жители Крита, и, если бы его помыть, побрить и если бы он был здоров, то выглядел бы довольно представительным мужчиной. Его нос и рот свидетельствовали о незаурядной энергии, руки были, несомненно, умелые, и, насколько я успела заметить, физически он был достаточно крепок. Надетые на нем темно-серые брюки и рубашка, когда-то белая, сейчас были грязные и рваные. Единственной постельной принадлежностью служила сильно потрепанная штормовка – старенькая куртка цвета хаки, предположительно принадлежащая человеку, который напал на меня. Больной прижимал ее к себе, как будто ему было холодно.

Он прищурил свои светлые глаза, присматриваясь ко мне и, по-видимому, собираясь с мыслями.

– Надеюсь, Ламбис не ушиб вас? Вы… кричали?

Казалось, он говорит откуда-то издалека, но я тотчас же поняла, что голос его, хотя и достаточно ровный благодаря заметному усилию, был очень слаб. Создавалось впечатление, что он пытается сберечь остатки сил, но они покидают его. Он говорил на английском, а я настолько была потрясена случившимся, что сначала подумала: «Как он хорошо говорит по-английски» – и лишь потом, с некоторым изумлением: «Да он англичанин».

Конечно, это было первое, что я сказала, все еще продолжая разглядывать детали: кровь вокруг раны, ввалившиеся щеки, грязную постель.

– Вы… вы… англичанин? – неуверенно произнесла я.

Глупо уставившись на него, я не сразу осознала, что грек Ламбис отпустил мой локоть, и машинально потирала схваченное им место, где позднее появился синяк.

– Вы ушиблись? Несчастный случай? Что же произошло с вами? – продолжала допытываться я.

Ламбис рванулся мимо меня и встал над ложем, как собака, охраняющая кость. У него все еще был усталый взгляд, пожалуй уже не таящий опасности, но он продолжал держать нож. Опережая больного, он заговорил быстро, словно защищаясь:

– Ничего. Несчастный случай при восхождении. Когда он отдохнет, я помогу ему спуститься в деревню. Нет никакой необходимости…

– Будь добр, замолчи! – рявкнул больной по-гречески. – И убери свой нож. Ты напугал ее, это так глупо. Бедная девушка. Ты что, не видишь, что она не имеет к этому делу никакого отношения? Тебе нечего было показываться, пусть бы она шла своей дорогой.

– Она меня увидела. И она шла сюда. Она бы наверняка пришла и увидела бы… Она бы разболтала в деревне.

– Ты что, уверен в этом? А теперь помолчи и предоставь все мне.

Ламбис стрельнул в него взглядом, полувызывающим, полузастенчивым. Он убрал нож, но остался у постели.

Диалог двух мужчин, который шел на греческом, совершенно успокоил меня, хотя установление национальности больного несколько обнадеживало (что было достаточно абсурдно). Однако я не подала виду, что поняла их. Следуя своей интуиции, я приняла решение сохранять осторожность, не выдавать свое знание греческого. Но что бы тут с ними ни произошло, я предпочла бы выбраться отсюда как можно скорее, и мне показалось, что чем меньше я знаю об «этом деле», в чем бы оно ни состояло, тем вероятнее, что они отпустят меня с миром.

– Простите. – Взгляд англичанина снова обратился на меня. – Ламбис не должен был вас так пугать. Я… у нас, как он вам сказал, произошел несчастный случай, и он немного не в себе. Ваша рука… Он сделал вам больно?

– Ничего особенного, прошло… А что с вами? Вы сильно пострадали? – Довольно странный несчастный случай, подумала я, если он заставил человека напасть на незнакомого, как Ламбис напал на меня, и мне показалось, что вполне естественно выказать некоторое любопытство и озабоченность. – Что же случилось?

– Камнепад. Ламбис считает, что его по небрежности вызвал кто-то, находившийся на горе выше нас. Он клянется, что слышал женский голос. Мы кричали, но никто не отозвался.

– Понятно.

Тут я увидела быстрый удивленный взгляд Ламбиса, и снова его угрюмые карие глаза уставились в пол. Для застигнутого врасплох человека, голова у которого была сейчас не такой уж ясной, как бы ему хотелось, это была неплохая ложь.

– Но это была не я. Я только сегодня приехала в Айос-Георгиос, и я не…