Мы нерешительно переминаемся с ноги на ногу. Наконец Истру говорит:
— Лиля, нас не отпустили. Глупо, но мы пришли сообщить именно этот прискорбный факт. Желаем счастья тебе и твоей подруге. А мы скрываемся…
Я стою сзади, покусываю губу и смотрю на Лилю. Ее лицо омрачилось. Неужели ей действительно хочется встретить с нами Новый год?
— Раз пришли, зайдите хоть на минутку…
— Если только на минутку… — мнемся мы, глядя друг на друга.
— Снимите шинели, мальчики. У нас жарко.
— Что ты, Лиля, — ужаснулся Истру. — Это невозможно! Ты подбиваешь нас на преступление.
Лиля проводит нас во вторую комнату. На краю стола, закинув ногу за ногу, сидит девушка в брючках и джемпере. У нее мальчишеская прическа. И узкий, словно заточенный, каблук. В руке девушка держит длинную болгарскую сигарету с золотым ободком и смотрит на нас любопытными глазами.
— Знакомьтесь, — представляет нам девушку Лиля. — Тая…
Не слезая со стола, Тая протягивает руку и вместо приветствия говорит:
— Мальчики, вы не в дзоте… Вешалка в коридоре.
— Я бы многое дал за то, чтобы выполнить ваше пожелание, — заверил Истру.
— Они забежали на минутку, — пояснила Лиля. — Их не отпустили…
— Этого только не хватало… Порядки! Не будем терять времени, — заявила Тая и соскользнула со стола.
Мода — явление непостоянное и крайне стихийное. С этим трудно не согласиться. Науке многое известно о Марсе. Климат, атмосфера, снеговые шапки… Но какие шапки носят жители Марса и носят ли они сапоги, жакеты, бюстгальтеры, об этом не скажет ни один астроном и даже академик.
А попробуйте объяснить покрой современного европейского костюма для мужчины у нас на земле. Почему пиджак застегивается спереди, а не сзади. Удобнее?! Всегда ли? Почему к пиджаку полагаются брюки, а не юбка, как у шотландцев?
Географическое положение страны, особенности ее культуры, традиции…
Нет. Что бы ни говорили историки мод, но могло случиться так, что наиболее изысканным туалетом современного мужчины считалась бы серая шинель и… подштанники. Шанс лотерейный, однако не более, чем всякий другой.
К сожалению, этого не случилось.
А потому, пробираясь к столу, сервированному с ресторанной роскошью, я старательно запахивал полы шинели. И не без оснований опасался, как бы мой странный туалет не шокировал хозяйку дома и ее подругу.
Этого нельзя было сказать о Мишке. Он чувствовал себя в своей стихии. Без труда стал центром нашей маленькой компании. Жесткий регламент не позволил сделать вступление. И он с ходу стал рассказывать о кинокарьере француженки Бардо. Он рассказывал и смотрел на Таю. Он обладал врожденной интуицией и мог безошибочно определять интеллектуальные запросы своих партнеров. Юная кретинка не могла скрыть удивления. Истру восхитил ее. Вот что значит читать польские журналы. А Истру читал…
— Бом! Бом! Бом!
Ударили старые часы с римскими цифрами и медным, похожим на половник маятником. Фарфоровая статуэтка, девица с голыми ногами, глядела на нас с серванта. С того самого серванта, на котором когда-то сидела белка.
— С Новым годом! Да сопутствует вам счастье…
Лиля поднесла к губам бокал и смотрела на меня из-под опущенных ресниц насмешливо и чуть-чуть задиристо. И тогда не знаю и не хочу знать почему, я вдруг понял, что люблю ее. Люблю за то, что она красивая.
Коридор гауптвахты освещала маленькая лампочка под потолком. Она была такая тусклая, что казалась нарисованной.
Мишку втолкнули в комнату и заперли.
Я стоял в начале коридора, прислонившись к стене, и с любопытством смотрел на приближающихся конвойных. Из комнаты начальника караула доносились обрывки телефонного разговора.
— Товарищ подполковник, — кричал в трубку начальник караула, — здесь двух солдат привели в нетрезвом состоянии. Документов при них нет. Они в нижнем белье и в шинелях. Считают, что задержаны незаконно. Грозятся жаловаться. Пусть грозятся?.. Да, да… Я посадил их в отдельные камеры.
Конвойные заперли меня в комнате напротив Истру.
Комната была маленькой. Около метра в ширину и метра два с половиной в длину. Здесь тепло, даже жарко. Свет не горит. Заботливые конвоиры опустили нары. Я постелил шинель и лег на спину. Приятно после мороза очутиться в натопленной комнате и лежать вот так, раскинув руки и ноги. Я думал, гауптвахта страшнее. Хороший какой-то человек придумал гауптвахту. Сохранилось ли имя его в истории?
