Татьяна на ходу подхватила сумку, ключи от номера и вслед за Георгием вышла на улицу. Было уже темно. Алые цветы на кустах, окружающих мотель, казались пятнами засохшей крови. Татьяна глубоко вдохнула ночной воздух, но он совсем не освежал — жара к вечеру почти не спала, в воздухе стояла липкая влага.
— Гроза будет, — посмотрев на небо, заметил Георгий. — Идите сюда, Таня.
Он легким стремительным шагом скользнул к ближайшей машине — это был не новый, наверное, десятилетней давности «Ниссан» какого-то темного цвета. Татьяна видела, как Георгий наклонился к дверце и спустя несколько секунд, может быть, минуту, позвал приглушенным голосом:
— Таня! Садитесь, быстро.
Она не воскликнула — как!.. это же угон!.. Молча и быстро обогнула автомобиль и села на водительское место, понимая, что этим шагом ставит себя в оппозицию закону, нормальной жизни, нормальным, законопослушным гражданам. Но все это было уже неважно. Хриплый, угасающий голос безобидного веселого Алика продолжал звучать в ее ушах.
Когда они выехали на дорогу, Георгий положил руку на ее, стиснувшую руль. Он молчал, и через секунду убрал свою теплую ладонь, но Татьяна поняла его жест — благодарность, уважение, ободрение. Она ничего не сказала.
Они долго ехали в молчании, потом Георгий нарушил тишину:
— Таня, мы должны найти место, где могли бы остановиться хотя бы ненадолго и бросить машину. Судя по тому, как спокойно нам удалось уехать, хозяин спал и, возможно, не хватится своей собственности до утра. Но может быть и по-другому, поэтому не будем рисковать.
Татьяна согласно кивнула. Шел уже первый час ночи, им удалось отъехать далеко, но она больше не вспоминала о предстоящем рабочем дне. В половине первого, свернув на подъездную дорожку какого-то слабо освещенного и выглядевшего заброшенным мотеля, они уже были настолько усталыми, что им обоим хотелось только одного: добраться до какого-нибудь пристанища. Оставлять машину рядом с мотелем, где они собирались провести ночь, было бы чистым безумием, и Георгий сказал, пересаживаясь за руль, не терпящим возражений тоном:
— Идите, устраивайтесь, Таня. Вы очень устали. Я сам отгоню машину куда-нибудь в безлюдное место, постараюсь спрятать и вернусь пешком. Не думаю, что в этой глуши, да еще ночью, меня остановит полиция. В общем, идите и ложитесь спать. Я скоро.
— Погодите, — остановила его Татьяна. — Давайте все же действовать разумно. Вы вернетесь — и что? Станете стучать во все номера подряд?.. Я сейчас пойду к администратору, зарегистрируюсь, возьму ключи, скажу вам номер комнаты, а после этого вы можете ехать.
Георгий кивнул и остался ждать. Татьяна направилась к офису, в окне которого еле светилась ночная лампа. Дежурный портье, видимо, дремал за перегородкой, потому что в ответ на Татьянино настойчивое постукивание по стойке вышел не сразу, встрепанный, с припухшими глазами. От него пахло пивом и потом, майка на груди была неряшливо измазана засохшими пятнами кетчупа.
— Я вас слушаю, мисс, — пробурчал он, потирая толстые щеки, покрытые белесой щетиной.
— Мне нужен номер на одну ночь, — сказала Татьяна спокойно. — Мой друг подъедет позже.
— Заполните вот здесь, — он толкнул к ней гроссбух, в котором за последние несколько дней, судя по датам, не так уж много народу оставили свои подписи, и Татьяна, на ходу выдумав какие-то дурацкие имена, внесла их в графы.
Толстяк, не глядя, забрал у нее свою тетрадь и подал ключ на деревянном брелке. На брелке был номер «7», и Татьяна сочла это хорошим предзнаменованием: она всегда любила семерку. Портье скрылся за перегородкой, проворчав «спокойной ночи» еще до того, как Татьяна успела повернуться к дверям. Она могла бы поклясться, что он ее не узнает, если увидит утром: толстяк спал на ходу.
Георгий, услышав номер, кивнул, ободряюще помахал ей рукой и уехал.
Татьяна пошла вдоль длинного типового строения. Десятый, восьмой… вот и нужная дверь. Она отперла ее и, включив свет, вошла в номер, почти ничем не отличавшийся от того, в котором они с Георгием были несколько часов назад. Та же скудная мебель, запах стиранного белья, обшарпанное кресло. Только покрывала на кроватях не лиловые, а зеленые.
