Рим уже скрылся за спиной, впереди ждала Феррара. Она ударила каблуками по бокам мула. Пути обратно нет.
* * *
– Ваше святейшество? – позвал папу римского Буркард. – С вами все в порядке?
Александр стоял, прислонившись к стене возле последнего окна, тело его содрогалось от всхлипываний.
– Она уехала. Уехала, Буркард. Я никогда не увижу вновь ее милое, сияющее улыбкой лицо.
– Разумеется, увидите. В брачном контракте есть специальный пункт, помните? На будущий год вы с кардиналами посетите Феррару.
Он покачал головой:
– Никогда. Я знаю. Я чувствую. Это похоже на боль, я чувствую ее в сердце, – добавил он, театрально ударив себя в грудь.
– Не хотите ли вы, чтобы я позвал докторов?
– Ха! Докторов! Они ничего в этом не смыслят. Это не болезнь, это отцовская интуиция.
Буркард внимательно смотрел на него. За всю свою жизнь он никогда не встречал человека, который постоянно испытывал бы столько эмоций. Они работали вместе уже почти десять лет, хоть и не были от этого в большом восторге. И пусть он часто не одобрял папу римского… Но как Александр бегал от окна к окну, чтобы в последний раз взглянуть на нее! Ведь он будет так сильно скучать по дочери. «Вот что я запишу сегодня в своем дневнике», – подумал Буркард и, сам того не осознавая, дотронулся рукой до щеки, там, где его коснулись ее губы.
– Вам нужно в постель, ваше святейшество. – Он махнул рукой камерарию, который, как обычно, маячил где-то позади.
– Нет. Я не пойду в постель, – взял себя в руки Александр. – Не сейчас. День только начался.
Он обернулся. В дверях в ожидании стоял Чезаре, черный силуэт в белом свете заснеженного утра.
– Я выпью немного горячего вина и поем супа, – крикнул он на ходу, шагая обратно по длинному коридору. Папские одежды развевались, как шелковые воды, вокруг его внушительного тела. – Нам с герцогом предстоит много работы.
