Шествие замыкали три повозки, на каждой из которых стояло что-то покрытое брезентовым чехлом.
Колонна стала спускаться к реке. На берегу командир на белом коне взмахнул рукой и отдал какое-то распоряжение. Бойцы пожарной охраны кинулись расчехлять повозки. Шаловливый ветерок мешал работе, вырывал из рук концы брезента, и они оглушительно хлопали.
На первой повозке, когда брезент был наконец стянут, Вася увидел голубоватую пачку сахара, перевязанную алой лентой. Во второй повозке оказались продолговатые ящики. Бойцы с соблюдением всех мер предосторожности бережно снимали их и относили к воде. Там ящики взламывались, и, обсыпанные древесной стружкой, на свет появились чайные блюдца и чашки.
На третьей повозке оказался огромный медный самовар.
Самовар горел на солнце. Он чувствовал себя центром внимания и гордо выпячивал грудь, густо украшенную знаками своей самоварной доблести медалями, завоеванными на крупнейших международных выставках и ярмарках. Многоведерный, с затейливо изогнутым краном, витыми ручками по бокам и высокой трубой, он был великолепен.
Пожарники схватили брезентовые рукава, скатанные в колесо, и, на ходу разворачивая их, побежали: одни - к воде, другие - к самовару.
- Воду за-аливай! - отдал приказ командир.
Двое бойцов заняли места у помпы и принялись качать: вверх-вниз! вверх-вниз! Вася Морковкин не мог вытерпеть. Он что было духу помчался к реке, аж ветер засвистел в ушах.
Над дорогой, по которой маршировала пожарная команда, еще висела пыль. На влажных участках были четко видны отпечатки рубчатых подошв и автомобильных протекторов, следы гусеничных траков и лошадиных копыт.
Вася миновал березовый лесок и, запыхавшись, выбежал на берег.
Бойцы, весело переговариваясь, продолжали свои занятия. Скрипел пожарный насос, чавкали поршни в цилиндрах, текла вода, вздувая брезентовые шланги. Румянощекий запевала, стянув с ноги кирзовый сапог и надев его на самоварную трубу, усердно раздувал угольки в самоваре, отчего тот начинал гудеть, напряженно вибрируя, словно ракета на старте или музыкальная юла, которую Васе когда-то давным-давно дарили на день рождения.
Высокий пожарник с усами распределял чашки и блюдца.
Вдруг у той повозки, где находилась пачка сахара, произошла заминка.
- В чем дело? - спросил подъехавший командир.
Молодой боец пожарной охраны, отдав честь, доложил:
- Товарищ командир, при форсировании водного рубежа сахар намок и растаял. В пачке ничего нет.
Командир сурово насупил брови. Улыбки на лицах пожарников погасли, белая командирская лошадь уныло повесила голову.
- Как же быть? - спросил командир.
- Придется пить чай без сахара, - невесело сказал пожарник с усами.
- Какой чай без сахара? Без сахара чай - не чай, а водица, - загомонили бойцы.
- Вот тебе, бабушка, и Луговая суббота, - вздохнул пожарник с усами.
Васе Морковкину стало жаль их. "Чем бы помочь?" - лихорадочно думал он и вспомнил, что в кармане брюк лежит у него кусок сахара. Убегая из дому, он высыпал в карман половину сахарницы, чтобы время от времени подпитывать себя углеводами. У Васи остался всего один кусочек, он берег его на крайний случай. Это был его НЗ. Вася не знал, долго ли ему еще блуждать между трех сосен и выберется ли он вообще отсюда. И теперь, видя трудное положение, в котором оказались пожарники, Вася решил поделиться с ними последним, что у него есть.
"Только бы этот кусок никуда не делся, - думал Вася. - Только бы он не выпал в ту дырку, в которую выпала дорога... Ах, если бы я знал, я бы прихватил с собой всю сахарницу..."
Вася долго шарил в кармане, и, когда надежда найти что-либо почти покинула его, рука нащупала сахарный кубик.
- Товарищ командир! - крикнул Вася и выбежал на лужайку.
Все повернули к нему головы.
- Товарищ командир! - взволнованно повторил Вася. - У меня есть кусочек сахара, правда, очень маленький, но возьмите его. Пожалуйста. - И Вася протянул командиру ладонь, на которой лежал сахарный кубик.
Командир взял сахар и от лица всей пожарной команды, от лица управления пожарной охраны и от себя лично поблагодарил Васю.
