Я начала плакать, и Эллен притянула меня в свои объятия, гладя по голове так, как никогда не делала моя мама.
— Я не знаю, как теперь его любить, — проговорила я в мягкую рубашку тети, не прекращая рыдать.
Она сжала меня сильнее:
— Конечно, знаешь. Любовь не исчезает, Пикси. Она всегда с нами.
Я отодвинулась и вытерла лицо, не в состоянии справиться со слезами.
— Но он так далеко от меня, — я попыталась подобрать слова. — Я ужасно на него злюсь. За то, что бросил меня. За то, что без него мне больно. За то, что забыл меня.
Она покачала головой:
— Он тебя не забыл.
— Забыл.
— Нет. Просто ему больно, Пикс. После аварии Леви потерял очень много. Он потерял Черити, а затем и родителей...
— Но не меня. — Мой голос охрип.
Эллен закусила губу и помолчала.
— Может быть, он этого не знает, — она сделала паузу. — Возможно, тебе следует ему об этом сказать.
— Я не могу, — покачала я головой, раскидывая буйные кудри по плечам и лицу. — Просто не могу. Все так запуталось. Я не думаю, что мои слова возымели бы какой-то эффект. Мы слишком сломлены.
Эллен склонила голову и сочувственно на меня посмотрела. Затем заправила выбившиеся кудри мне за ухо и провела пальцем по моей щеке.
И мягко улыбнулась:
— Не бывает слишком сломленных. Исцелить можно всех, — она поцеловала меня в лоб и обняла. — Особенно тебя.
Леви
Надо было валить отсюда. Я больше не мог спать в соседней комнате с Пикси, особенно после того, что испытал с ней вчера в душе. Просто не мог.
Прошлой ночью я бесконечно долго пялился в потолок, повторяя, что если еще раз хотя бы попытаюсь коснуться Пикси, то убью самого себя. А следующие несколько часов изучения потолка думал, а смог бы я это сделать на самом деле. Решил, что нет, иначе пришлось бы оставить Пикси на милость придуркам, подобным Дарену и старым развратникам, вроде Эрла. Нет ничего хорошего в том, чтобы жить в мире, где Дарены и Эрлы будут безнаказанно на нее пялиться.
А затем я таращился в потолок и думал обо всех способах четвертования Дарена и Эрла на случай, если те попытаются тронуть Пикси. Эти мысли привели меня на темную дорожку, где присутствовали пластиковые пакеты и чистящие средства.
А потому надо было валить. Я мысленно сам себя встряхнул, спускаясь вниз, в холл. Хватит думать о Пикси. Взглянув на входную дверь гостиницы, я заметил на парковке знакомую машину, и у меня онемели руки.
Сандра Маршалл.
Мать Пикси, сестра Эллен, которая меня ненавидит. Я увидел, как Сандра вышла из машины и направилась к парадному входу.
Это очень плохо.
Пикси
Тихий стук в дверь заставил меня вскочить с кровати. Я подумала, что это может быть Леви. После вчерашнего совместного душа, мы так и не заговорили друг с другом, и теперь мои нервы были натянуты как струна.
Но открыв дверь, я увидела Эллен.
— Привет, — улыбнулась я ей, стараясь не выдать разочарования.
— Привет... — Ее лицо на мгновение скривилось, и я знала, просто знала, что здесь моя мать.
— О нет, — я взмолилась глазами: «спаси меня».
На ее лице застыло выражение беспомощности, и мы обе вздрогнули, когда снизу из холла донесся голос матери.
— Ну, Хэйли, как ты?
Боже. Мама ненавидела Хэйли. Нет, страстно ненавидела. Беги, бедняжка. Уноси ноги, будто от этого зависит твоя жизнь.
— Привет, Сандра, — голос Хэйли был вежлив и дружелюбен.
— Снова бросила диету, как я погляжу, — произнесла мама. — Что ж, пышные формы тебе к лицу. Ты же никогда не была худышкой.
— Мам! — крикнула я с лестницы, выбежав из комнаты и не беспокоясь о том, что одета в ту же пижаму, что накануне. Пришлось чем-то жертвовать ради того, чтобы спасти Хэйли от дальнейших оскорблений.
Увидев женщину, подарившую мне жизнь, я приклеила к лицу такую фальшивую улыбку, что боялась, как бы щеки не разорвало от усилий.
— Привет! — крикнула я.
— Здравствуй, дорогая, — мама наградила меня такой же фальшивой улыбкой. — Дома осталась коробка с твоими старыми вещами. Ты должна выбрать то, что оставишь, прежде чем я выброшу остальное, — она подняла одну из своих выщипанных в тончайшую линию бровей. — Что это на тебе?
Я взглянула вниз:
— Пижама.
